Изюминка

Глава 1. Сашка.

Лекция закончилась и Сашка помчался в раздевалку. Кафедры медицинского института разбросаны по всему городу и, чтобы успеть на следующее занятие нужно было поторапливаться. На первом этаже рядом с гардеробом, к стене приделан длинный ящик, выкрашенный тёмно-коричневой краской с ячейками по количеству букв в алфавите. Он служил почтой для студентов. Сашка сунул руку в ячейку с нарисованной на ней жёлтой буквой «С», похожей на надкушенную баранку и вытащил целый ворох записок. Среди них выделялся почтовый конверт. «Соколову Александру, второй курс» - гласила надпись на конверте.

- Ничего себе, - удивился Сашка и, сунув конверт в карман, продолжил ворошить записки.

Вот, наконец, то, что он искал. Он взял листок из тетради «в клеточку», сложенный вчетверо, на котором круглыми буквами было написано: «Саше С. Второй курс, 10 группа».

- Ну кто так пишет дурёха, - подумал он. - Сколько «Сашек С.» в институте и даже на курсе!

Он поспешно развернул записку. Знакомым почерком было написано: «Сегодня в 5 в филармонии» и, вместо подписи, едва заметный отпечаток губ с розовой помадой.

- В 17:00, дурёха, - укоризненно сказал он круглым нолям и поцеловал отпечаток.

За Сашкой внимательно наблюдали девчонки из его группы. Они стояли около раздевалки перешёптывались, хихикали, дожидаясь своей очереди.

- Саша, - строго сказала высокая рыжеволосая девушка, староста. - Не опаздывай.

Сашка спрятал записку в портфель и втиснулся к девчонкам в очередь. Он не переставал думать о конверте, лежащем в кармане. Надпись на конверте была напечатана красивыми буквами и вообще это неизвестное послание вызывало тревогу. Когда вся группа собралась, дружно двинулись на улицу. Их обогнали парни, курящие на ходу и что-то громко обсуждавшие. Сашка тотчас присоединился к ним. Видно было, что девчонки обиделись, и, чтобы смягчить ситуацию юноша приветливо помахал им рукой:

- До встречи, «салаги»!

Сашка поступил в медицинский институт после армии, а до этого полтора года работал на заводе. Он был на 4 года старше всех в своей 10 группе. Всё свободное время он проводил со «стариками» студентами, которые так же, как и он поступили в институт после службы в Советской Армии. Многие из них жили в общаге и Сашка часто бывал у них. Там играли в карты, вспоминали службу, выпивали. «Старики» в отличие от многих других студентов, к учёбе относились очень серьёзно, потому что просто были старше. Многие закончили медицинское училище и в армии служили медиками, некоторые даже были женаты. На лекциях «старики» также держались вместе.

Компания зашла в кафе, в котором можно было, не раздеваясь перекусить по дороге на лекцию. Здесь уже образовалась очередь из студентов их потока. Нужно было быстро проглотить пару пирожков, запивая сладким горячим кофе с молоком, названным в меню «Кофе по–Варшавски». Второпях откусывая пирожок, Сашка достал конверт, неровно оторвал его край, вытащил послание и всё понял. Это было письмо от Галины, она первая Сашкина любовь. Галина просила о встрече на «их месте», то есть на набережной сегодня в 17 часов.

Всё-таки напомнила о себе… Сашка так старался всё забыть и забыл! А теперь, что ей нужно? Галина училась уже на 5 курсе и весь прошлый год, когда Сашка только поступил в институт, он думал лишь о том, как бы случайно не встретить её. Обида до сих пор жила, любви не было, осталась только обида!

Пока ехали на троллейбусе, и потом сидя на лекции Сашка не мог избавиться от тягостных воспоминаний. Он даже не пытался вникать в смысл лекции, тем более записывать. Перед его глазами всплыла из прошлого история его первой любви.

Сашка Соколов, по прозвищу Сокол, жил с матерью в центре города, в одной из коммунальных квартир, на которые был разделён старый купеческий особняк. В детстве, как многие мальчишки того времени, Сашка записался во все спортивные секции сразу, и, хотя выдающихся результатов не показывал, такое разнообразие позже стало приносить свои плоды. Секция акробатики выработала хорошую осанку и ловкость, лыжная секция - выносливость, что особенно пригодилось в армии. В боксе научили бороться и побеждать. В детстве мальчишкам их двора частенько приходилось драться «улица на улицу». В битвах неукоснительно соблюдался неписанный кодекс чести: дрались до первой крови, то есть до первого разбитого носа, лежачего никогда не били и никогда не «сдавали» участников мальчишеских ристалищ взрослым. Однако, с возрастом стали понимать, что лучше соблюдать нейтралитет, и драки прекратились.

В институт после школы Сашка не поступил, работал на заводе, дожидаясь повестки в армию. По выходным дням он вместе с новыми заводскими друзьями стал часто посещать ближайший к дому городской парк. По вечерам там были танцы и вокруг танцплощадки развивались все события этих вечеров. Сашка танцевать не любил. Выпив пива, парни устраивались на лавочках в предвкушении приключений, а они, как правило, не заставляли себя ждать. Обязательно во время танцев находился какой–нибудь кавалер, не поделивший с другим девчонку. Моментально образовывались две команды, отстаивающие интересы противоположных сторон. Словесная перепалка переходила в драку, которая заканчивалась бегством всех её участников (порой совместного) от милиции и дружинников. Однажды Сашка дрался за команду «очкариков». Так в их дворе называли детей начальников, живущих в большом красивом доме на набережной. Как обычно, Сашка присоединился к тем, кого было меньше и здорово им помог. Они уже одерживали победу, но появились дружинники и пришлось убегать. Дом, где жили «очкарики», был ближе, и вся команда скрылась в одном из его подъездов. Отдышавшись, познакомились. Среди новых друзей только один парень был в очках, но презрительное прозвище «очкарики» сходное с «маменькиными сынками» эти ребята получили ещё в детстве. Сашкин дом и этот дом на набережной Волги разделял всего один квартал, но ребята между собой никогда не дружили. «Очкарики» были детьми обкомовских работников, учились в спец. школе с углублённым изучением иностранных языков, а около их дома всегда дежурил милиционер. С этого вечера Сашка был вхож в их компанию как свой. У новых друзей были пластинки группы «Битлз», они курили американские сигареты, часто выносили магнитофон и слушали редкую в то время зарубежную эстрадную музыку. Парни были неплохие, но Сашка чувствовал себя среди них инородным телом и до поры без особой охоты разделял их компанию. Он понимал, что нужен был им лишь как «боец».

Однажды в компании появилась девушка Галя. Невысокого роста, с милой улыбкой, одетая как девушки в иностранных фильмах, которые Сашка с дворовыми друзьями часто смотрел в кинотеатре «Горн». Галя была одноклассницей одного из парней и жила в этом же доме. Она успешно сдала экзамены в медицинский институт и ждала зачисления в студенты. Галя сразу стала выделять Сашку среди других, но он не понимал, чем это вызвано. Всем же другим это было очевидно. Дело в том, что Сашка был красавцем. Девушки и даже взрослые женщины долго смотрели ему вслед при встрече. Высокий, стройный с крадущейся походкой, которую он выработал, подражая Крису из много раз просмотренного и ставшего культовым для мальчишек их двора американского фильма «Великолепная семёрка». Даже среди знаменитых артистов трудно было найти такое красивое и мужественное лицо как у Сашки. Пожалуй, его можно было сравнить с молодым Вячеславом Тихоновым. Однако Сашка не придавал никакого значения этому факту, потому что в их дворе как самые высшие мужские качества ценились только сила и благородство, красота не котировалась совсем. Сокол влюбился.

Пока было тепло, большой компанией выезжали за город. Жили в палатках, купались, у костра пели песни под гитару, пили вино, ходили в лес, где собирали малину и целовались. Вдвоём с Галей они гуляли по городу, в дождливую погоду прятались по подъездам, а когда расставались, Сашке казалось, что он не переживёт разлуку до следующего вечера. Первый курс медицинского института в сентябре всегда выезжал на «картошку» на целый месяц. Узнав, что Галин отец, который был «шишкой» в обкоме партии освободил дочь от этой «трудовой повинности», Сашка был счастлив, потому что не представлял, как будет жить без их свиданий. А когда впервые между ними возникли взрослые отношения, Сашка совсем потерял голову. В октябре начались занятия в институте и встречаться стали реже. Он каждый вечер после работы приходил к дому на набережной, стоял на ветру, ждал, когда она выйдет. Она выходила не всегда. Зимой иногда ездили за город на чью–то дачу, катались на лыжах. Новый год встречали на квартире у одного из «очкариков», а потом у Галины началась зимняя сессия и свидания прекратились. На каникулах она уехала куда–то по путёвке. Сашка скучал.

Весной он стал приходить к её дому с букетиками подснежников, которые продавали бабушки около гастронома, потом ландышей или с охапками сирени. Поднимался на её второй этаж, звонил в дверь и просил, чтобы позвали Галю, но всё чаще ему приходилось объясняться с Галиной матерью, которая почему-то невзлюбила Сашку. Постепенно он стал понимать, что им тяготятся, но ничего не мог с собой поделать. И вот однажды в очередной раз позвонив в дверь, он увидел на пороге Галину мать. По её виду он понял, что ничего хорошего его не ждёт. Полная женщина, одетая в импортный спортивный костюм, сурово посмотрела на Сашку.

- Галю позовите, пожалуйста, - сказал он, сжимая в руках ветку сирени, и со страхом стал ждать ответ.

- А Гали нет, - мстительно ответила женщина и стала закрывать дверь.

- А когда она придёт? – поспешно спросил юноша.

- Молодой человек! – вновь открывая дверь решительно сказала мать. – Вы что, действительно не понимаете, что вы не пара? Вы что, действительно не понимаете, что между вами пропасть?

- Нет, не понимаю, что не пара и что пропасть, - закипая ответил Сашка. - Когда она придёт? -он почувствовал, как застучало сердце, и голос стал недопустимо громким.

- Ах, вы ещё и хамите, - торжествующе проговорила женщина. – Так вот! - отчеканила она. – За Галочкой ухаживает очень достойный молодой человек из хорошей семьи с прекрасными перспективами на будущее. Кем вы работаете? Слесарем? Плотником? – спросила она презрительно.

- Я электрик, и чем плох слесарь или плотник? – задыхаясь от возмущения почти закричал Сашка. Так его никогда ещё не унижали. — Значит не по Сеньке шапка, не по горшку покрышка! – хохотнул он. – Ну, тогда, прощевайте, – манерно откланялся юноша, и, чувствуя, как бухает сердце, стал медленно спускаться по лестнице громко распевая известный романс. - Он был титулярный советник, она генеральская дочь…

- Хам! – услышал он за спиной, и, как пощёчина громко хлопнула дверь.

На улице он поспешно закурил, пытаясь успокоиться. В перебранке с Галиной матерью его особенно оскорбило напоминание о юноше из хорошей семьи. Что касалось семьи, Сашка воспринимал всегда очень болезненно и всегда на свой счёт. Отец бросил их с матерью, когда Сашка был первоклассником. Он загулял и уехал со своей пассией куда–то на Север. Сашка ненавидел отца, совершившего такое предательство, и любой намёк на Сашкину неполную семью, приводил его в ярость. Кроме того, среди друзей и всех обитателей Сашкиного двора быть плотником, слесарем или поваром никогда не считалось пороком. На третьем этаже их дома жил профессор, а в соседней комнате кочегар. Сашка был поражён тем, что в их замечательной стране кто-то ещё делит людей не на хороших и плохих, достойных и не достойных, а по сословиям, кастам, как в какой-то Индии.

На улице он столкнулся с Галей, схватил её в охапку и уткнувшись в её мягкий воротник, пытался успокоиться.

- Что случилось? – тихо спросила она.

- У тебя правда есть ухажёр из хорошей семьи? – спросил он сдавленным голосом.

- Мама тебе что-то наговорила… Она считает, что я достойна большего… - неосторожно сказала она отстраняясь и, осеклась.

- Зачем ты мне это говоришь? Какое мне дело до твоей мамы, - возмутился он. - Что может быть достойней любви? Ты меня любишь? - спросил Сашка, сделав акцент на слове «ты».

Галя медлила с ответом, думала, как успокоить его, а Сашка завёлся.

- Ну, тогда прощай! Маме привет, - сказал Сашка и направился к своему дому. - Он был титулярный советник, она генеральская дочь, - орал он на всю улицу.

- Саша, постой, я всё объясню, - крикнула девушка, но он не оглянулся и яростно бросил на асфальт ветку сирени.

Всё было кончено. Больше они не виделись. Сашка тосковал, по вечерам приходил к её дому, надеясь на случайную встречу, подолгу стоял задрав голову всматриваясь в окна, но подойти к двери и позвонить не мог, вспоминалось унижение, которое он испытал и нерешительность Галины, когда он напрямую спросил у неё любит она его или нет. Несколько раз звонил из автомата, но почему–то к телефону подходила мать и Сашка бросал трубку. Лето прошло в печали и в воспоминаниях. Как-то парни сказали, что у Гали новый кавалер и Сашка напился. Отвлекаться не получалось, и он невыносимо страдал. В октябре его забрали в армию. На проводы она тоже не пришла.

В армии стало легче. Новый коллектив, нагрузки сделали своё дело и на воспоминания и тоску не оставалось сил. Написал Гале несколько писем, а отправить не решился. Служил в Москве. Служба была тяжёлая, но интересная. Часто выезжали на учения. Побывал на Байкале, на Украине, в Польше и в ГДР. Даже медалью наградили за отличную службу, мама радовалась. В их части была хорошая библиотека и он за первый год службы перечитал всю классику, на которую в школе не хватило времени. Герои Толстого, Бунина, Куприна и Достоевского поглощали всё его внимание, и он всё реже вспоминал Галю. По ночам только всё ещё снились их редкие взрослые свидания.

Через год приехал в отпуск домой, но встреч с Галей не искал, как-то всё остыло. Больше вспоминалось унижение, которое он испытал там в доме на набережной. Друзья сказали, что Галина вышла замуж, ну и ладно. Второй год службы всё свободное время посвятил подготовке в ВУЗ. Зубрил химию, физику, биологию. Память хорошая, да и в школе учился неплохо, всё получилось. Сразу как вернулся домой подал документы в медицинский институт, сдал экзамены и поступил. Мама радовалась.

От воспоминаний Сашку отвлёк гул, раздавшийся в аудитории после окончания лекции, студенты расходились по своим учебным комнатам на практические занятия.

Глава 2. Наташа.

В десятой группе началась гистология. Сашка пытался сосредоточиться, пялился в микроскоп, но ничего не понимал. К нему несколько раз подходила преподаватель, которую за круглое лицо и яркий румянец студенты звали «Клюквой». Сашка был её любимым учеником. Она несколько раз задавала ему вопросы, но сегодня он отвечал невпопад.

- Соколов, - обратилась к Сашке Клюква. – Вы чем-то расстроены, это вам мешает. Запомните, - продолжала Клюква. - Если Вы не в силах изменить ситуацию, измените отношение к ней.

- И то верно, - очнулся Сашка. - Что я ковыряюсь в прошлом? С ним покончено! А на встречу с Галиной придётся сходить. Раз обещал, нужно держать слово.

В пылу любовных признаний он много раз говорил Гале, что, если ей, когда нибудь, даже через много лет, и даже если они не будут вместе, понадобится помощь, он обязательно придёт и поможет. В письме был намёк на то, что ей плохо. Ситуацию, то есть прошлое изменить нельзя, а посмотреть на него другими глазами нужно.

- Спасибо, Клюква, - мысленно поблагодарил он преподавателя.

В десятой группе было всего пятнадцать человек, а парней вместе с Соколом только четверо. Причём двоих из них приходилось видеть редко, они часто пропускали занятия, имели «хвосты» за первый курс и всё шло к их отчислению из ВУЗа. Девчонки все были что надо! Давали лекции переписать, всегда можно было у них стрельнуть денег до стипендии, и к Сашке они относились по–братски. Кроме старосты.

Наташка – красивая девушка. Одни глаза голубые чего стоят! А фигура! А рыжая копна волос! Ни в одну медицинскую шапочку не помещается. За Наташкой всегда таскался хвост обожателей. Отличница, комсомолка! В общем как в кино. Все в группе знали, что она смертельно влюблена в Сашку. Весь первый курс группа наблюдала за тем, как староста обхаживала его. На лекциях Сашка сидел всегда со «стариками», а Наташка выбирала место поблизости. На занятиях садилась всегда за один стол с ним. Организовывала для группы походы в кино, в театр и всегда оказывалась рядом. Один раз после стипендии все вместе сходили в кафе «Юность», где ей удалось два раза станцевать с Сашкой медленный танец. Вся группа поддерживала Наташкины старания – не отдавать же чужим такого парня. Вопреки тому, что староста приручала Сашку к себе он ко всем относился одинаково, всех дразнил «салагами» и всем занимал очередь в студенческой столовой и в раздевалке, и там, в «Юности», всех девчонок приглашал танцевать. Наташка не сдавалась и во время общежитских девичников опьянев от выпитого «Букета Абхазии» говорила подругам, что добьётся его любви обязательно. Подруги верили, потому что весь день они вместе, он на глазах. Девушки как видно у Сашки нет, а учиться то шесть лет! Всё впереди.

В конце первого курса прямо перед летней сессией Наташа узнала, что Сокол собирается в стройотряд. Он уже досрочно сдал все зачёты и экзамен, а от второго за хорошую успеваемость в году его освободили. Это была катастрофа. Наташка очень рассчитывала на лето, строила планы по «охмурению» своего однокурсника, и вот новость. Те, кто работал летом в стройотрядах, освобождались от «картошки» и к учёбе приступали вместе со всеми в октябре. Наташка «сгорала» от любви и одна мысль о такой долгой разлуке, повергала её в уныние.

Однако она решила действовать. Выяснив, в какой именно отряд был зачислен Сашка, она пошла в комитет комсомола и попросила записать её в этот же отряд. Оказалось, что в Казахстан, куда собрался Сашка, с первого курса берут только «стариков», остальные будут ребята с третьего курса. Отряд будет большой сто человек. Девушек для работы на кухне уже набрали, и их десять. Наташе предложили записаться в другой отряд, но она отказалась. Сокол на два месяца уехал в Казахстан.

Учёба на втором курсе для Наташки тоже началась с неприятности. Она сразу поняла, что у Сокола кто-то появился. После занятий он быстро убегал и, если они занимались в главном корпусе, сразу бросался к почтовому ящику. Сегодня она видела, как Сашка поцеловал чью–то записку. Ревность обдала её горячей волной, но она не привыкла сдаваться и решила во чтобы то ни стало выяснить всё о своей сопернице. Сегодня в филармонии, как всегда в октябре, состоится вечер посвящения первокурсников в студенты. Готовит это мероприятие знаменитая команда КВН четвёртого курса. Билеты на мероприятие распределял комитет комсомола и все с ног сбивались, чтобы их заполучить.

После занятия, на котором Сашка впервые от Клюквы получил «неуд» и был приглашён на отработку, он запихивал скомканный халат и шапочку в портфель и думал, что делать с тем, что сегодня и на набережной, и в филармонии ему нужно быть в 5 часов вечера.

Вот сейчас самое время подойти, обратить на себя внимание, решила Наташка.

- Саша, ты идёшь сегодня в филармонию? – спросила она, аккуратно складывая белый халат.

- Конечно! Будет здорово! В стройотряде, когда наша институтская агитбригада и кэвээнщики выступали на площади, весь город собирался.

- А у тебя случайно лишнего билетика нет? – спросила Наташа.

Услышав этот разговор, к ним подошла остальная группа и все вопросительно смотрели на Сашку.

- Лишнего нет, - ответил он. Потом, подумав, продолжил. - Свой вам отдам. Делите его, как хотите, а я попробую без билета пройти, - сказал Сашка, протягивая старосте билет.

Тут же произвели розыгрыш. Короткую спичку вытянул Витька по прозвищу Баламут. Девчонки разочарованно заныли.

- Ладно, «салаги», не ревите, приходите к филармонии, попробуем все вместе прорваться, - снисходительно добавил он, посмотрев на погрустневшую группу. - Вечер в 18 часов, а сбор в 17 часов 30 минут, - командовал Сокол.

Благодарные девчонки набросились на Сашку с поцелуями, а Наталья пристально посмотрела на двух парней, поджидавших её. Свита.

Этот вариант «попробуем вместе прорваться», её не устраивал. Ей нужен был билет во что бы то ни стало! Она должна была сама увидеть ту девушку, которая встала на её пути. Наташка сделала капризное лицо и подошла к парням, которые курили у выхода.

- Хочу на вечер! – требовательно сказала она.

Глава 3. Галина.

Галя несколько дней раздумывала, прежде чем отправила письмо Сашке. Она не была уверена в том, что Сокол придёт на свидание, учитывая, что он ни разу не дал о себе знать после их разлуки. Она даже подписала конверт печатными буквами, вдруг он, узнав её почерк сразу порвёт конверт, а так хотя бы распечатает его и, возможно прочитает послание.

В тот вечер, когда Сокол ушёл, распевая романс Даргомыжского, Галина прибежала домой в слезах. Успокаивая её, мать призналась, что указала Сашке на то, какая пропасть между ним и дочерью высокопоставленного партийного работника. Услышав такое Галина не могла поверить, что это сказала её мама учительница, внушавшая детям на своих уроках, что социализм – это общество равенства и братства. Она представила, как оскорбился Сокол. И ещё, она впервые уличила мать во лжи.

- Почему ты сказала Саше, что у меня есть кавалер? Ведь это неправда, - плакала Галя.

Она обиделась, и несколько дней не разговаривала с матерью. Галя любила Сашку и ей никакого дела не было до того, кто его родители и где он живёт. Мать уверяла Галину, что, когда дочь повзрослеет, она поймёт, что выходить замуж нужно за ровню, что Сашке скоро в армию и ждать два года для девушки слишком долго. Галина переживала, по вечерам часто сидела у окна, надеясь увидеть знакомую фигуру. По дороге в институт она часто оглядывалась, ей мерещилась осторожная походка Сокола. По ночам часто снились их взрослые свидания. Она тосковала, но попытаться возобновить отношения, считала недостойным для девушки. Парень всё это должен делать, парень, если любит, конечно. Родители, наблюдая страдания дочери, стали часто ссориться. Однажды Галина услышала через стену их громкие голоса.

- Что ты везде лезешь, - кричал отец. – Может ты дочери жизнь поломала…Видишь ли, мы теперь благородные! – возмущался он.

Мама что-то неуверенно говорила, оправдывалась.

- Чтобы стать генеральшей, надо за лейтенанта замуж выйти, забыла эту народную мудрость? Ты сама замуж выходила за кого? За партийного функционера, а? Нет, за простого инженера, который в общежитии жил в комнате с ещё тремя работягами. А теперь гляди-ко, чтобы квартира и машина в придачу у восемнадцатилетнего парня была. На другое Ваше величество не согласна! И с чего ты взяла, что они поженятся? Уедет на два года в армию, и вся любовь закончится, - отец замолчал, а потом вдруг закричал ещё громче. - И сними, наконец, этот спортивный костюм, ходишь тут как тренер по боксу…

Он так разошёлся, что Галя забеспокоилась, как бы ему не стало плохо. Было уже такое, вызывали «скорую».

- И, ещё, - передохнув, продолжил отец с горечью. - Что этот мальчишка о нас думать будет? Буржуи! А для меня партия не кормушка! Я на фронте за Родину, за Сталина в атаку ходил! Партбилеты между боями вручал, а потом, коммунисты – вперёд! И на смерть! А ты...

Галя с шумом открыла дверь, чтобы обнаружить себя и вошла в комнату. Отец, тяжело дыша, достал из кармана таблетку и сунул её под язык. Ссора прекратилась.

Среди Галиных приятелей был аспирант одной из кафедр технологического института - Виталик, сын родительских друзей. Он часто бывал в их доме, мама в нём души не чаяла, и, когда Сокол исчез с Галиного горизонта, Виталик всё чаще стал появляться в доме на набережной. Парень он был положительный и симпатичный. Он стал иногда встречать Галину из института и провожать до дома, потом стал приходить на их семейные праздники, и однажды признался Гале в любви. Оказалось, что он влюблён в неё давно. Виталик знал о существовании Сашки, знал, что родители, во всяком случае мать, была против этого мезальянса. Она говорила Виталику, что Сокол – местная шпана, и он не пара их дочери.

Время шло и разрыв с Сашкой, который Галина считала нелепым, со временем стал казаться ей естественным. Она постепенно успокоилась и приняла предложение от Виталика. Они поженились. В свадебное путешествие ездили в Болгарию, родители купили им кооперативную квартиру, всё устроилось. Через год родилась дочь. Виталик писал диссертацию по каким–то неведомым Галине механизмам. Она с помощью мамы обошлась без академического отпуска в связи с рождением ребёнка, разрывалась между учёбой и дочерью, и вспоминать о прошлом не было времени.

Прошло два года. Муж защитил диссертацию, ожидал повышение в должности. Стал приверженцем здорового образа жизни, бегал по утрам, соблюдал диету, бросил курить. Он был внимательным к жене, дарил подарки, иногда приносил цветы. Однако жизнь была регламентирована до мелочей, и порой Гале казалось, что ей уже исполнилось 50 или даже 60 лет. На мероприятия её группы в медицинском институте она не ходила, потому что Виталик был против. Галя предполагала, что он до сих пор ревновал её к Соколу и боялся, что они где-нибудь встретятся. Все знали, что Сашка пришёл из армии и поступил в «мед». Праздники они проводили в компании родителей или с друзьями Виталика по его кафедре в технологическом институте, где Галя смертельно скучала. Жаловаться Галине на жизнь было грешно, многие бы сказали – зажралась, но не хлебом единым жив человек… Виталик стал раздражать жену, его ворчанье становилось невыносимым. Они стали часто ругаться. Дошло до того, что под любым предлогом Галя старалась уйти к родителям и жила у них по несколько дней. Она часто гуляла с дочкой по набережной Волги, в глубине души надеясь невзначай встретить Сашку, но в этом она боялась признаться даже себе.

Вернувшись в институт с каникул, и слушая рассказы однокурсников, Галина стала ловить себя на том, что завидует ребятам, которые ездили в колхоз или стройотряд. Она вдруг поняла, что чего-то лишена в своей жизни. Размышляя об этом, она пришла к выводу, что сейчас ей не хватало того, чего было в избытке с Соколом. Иногда она вспоминала с какой гордостью шла она с ним по улице, провожаемая завистливыми взглядами девушек, как хвасталась перед подругами букетами цветов, которые он приносил ей каждый день. Вспоминала, как на пляже он крутил сальто, прыгая с вышки, и, вынырнув из воды махал ей рукой, и все видели, что это её парень! Галя вспоминала, какой счастливой улыбкой озарялось Сашкино лицо, когда он смотрел на неё. Сейчас она думала о том, что Сашка–Сокол был каким-то призом, подарком в её жизни.

Совсем недавно Галина впервые увидела Сашку в институте. Сокол шёл в толпе однокурсников, все безудержно хохотали, толкались, и в этом ребячестве было столько молодой энергии и задора, что Галине до слёз стало жаль себя. Она отвернулась, чтобы Сашка её не заметил, сердце забилось часто, будто он взял её за руку. Теперь она не переставала думать о Соколе, тем более что отношения с мужем становились всё хуже и дело неумолимо двигалось к разводу.

Глава 4. Свидание.

Галя крутилась перед зеркалом, подбирая косынку под цвет плаща и своих карих глаз. Она выбрала крепдешиновый шарфик цвета фрез, натянула модные сапоги-чулки, которые можно было приобрести только по большому блату, брызнула на шею не мене дефицитными французскими духами «Клима». Маленькая сумочка через плечо дополнила туалет.

- Женщина–мечта, - сделала она заключение. - Надеюсь Соколу понравится.

В это время Сашка бежал к филармонии. Его дом, место их свиданий с Галей и здание филармонии всё было в центре и не далеко друг от друга. Помня, что Галина, обычно опаздывала на свидания, считая это хорошим тоном в отношениях с ухажёрами, он решил сначала встретиться с группой и попытаться протащить всех в зрительный зал как обещал. Группа была на месте, стояла в вестибюле, оглядываясь по сторонам высматривая Сокола. Девчонки все были нарядные и весёлые. Витька Баламут, увидев Сашку, лихо козырнул ему и доложил:

- Народ к разврату готов! Староста уже там, - кивнул он в сторону входной двери. – Натаха, как всегда, со свитой, - сказал он с восхищением.

- Ждите меня, - сказал Сашка и, взяв у Баламута единственный на всю группу билет пошёл к контролёру. Вскоре он появился в компании секретаря комитета комсомола. Сашка показал ему рукой на группу. Комсомолец покрутил пальцем у виска, обращаясь к Сашке, который ему что-то доказывал, а потом махнул рукой и сказал парням, стоящим у входа и проверяющим билеты:

- Этих пропустите!

- Рудольф! Мы от декана уже получили «лещей» за безбилетников, сказал, что отчислит нас всех нафиг из института.

— Это артисты! В массовке будут играть восставших рабов, - не моргнув глазом соврал Рудольф.

- Если что, сам будешь отвечать, - пригрозил контролёр.

- Граждане восставшие рабы, - обратился Сашка к группе, крепко пожав руку Рудольфу. - Не задерживаемся, проходим, - затаскивал он девчонок в фойе под возмущённые крики остальных безбилетников. – Теперь рассредоточьтесь и на глаза декану не попадаться, – наставлял он группу. Баламуту поручил, если увидит Иру, передать ей, что Сокол задержится.

- А, это Ира - дочь командира? – переспросил Баламут.

- Она, самая, - подтвердил Сашка.

- Ведь она же чокнутая, - засмеялся Баламут, а Сашка с ненавистью посмотрел на него.

- Я таких только и люблю, - сказал он и, отшвырнув Витьку, вышел на улицу.

На «их место» Сашка и Галина пришли одновременно только с разных сторон.

- Привет! Сказал Сокол, - Ты не изменилась, всё такая же, - он замялся, подбирая нужное слово.

- А тебя не узнать, - перебила его Галина. - Даже походка стала другая… Одет модно… - сказала она, посмотрев на болоньевый плащ Сокола и на ботинки-«корочки».

- В стройотряде деньги заработал, приоделся. А походку каждый день на плацу вырабатывал целых два года! – нехотя пояснил Сашка, удивляясь, что можно обращать внимание на такую ерунду.

- Даже не поцелуешь? – приблизившись к Соколу спросила Галя, и подставила щёку.

- Ты же замужем! – опешил Сашка и протянул руку для рукопожатия. - С чужими жёнами целоваться опасно, можно по фейсу схлопотать.

- Боишься, что ли? – подначила его Галя.

- Ага, - поспешно согласился Сашка.

- Не бойся, он не боец. И мы разводимся…

- Плохо! – искренне сказал Сашка. – У вас же ребёнок! Я знаю, как без отца жить. Надо всё сделать, чтобы семью сохранить.

- Я не могу больше жить без любви, которая прошла, - Галя замолчала, и потом продолжила тихо. - А может быть её и не было. Знаешь, мой муж очень хороший человек…

Они шли по набережной. Краем глаза Галя продолжала разглядывать Сокола. Красивый, уверенный в себе молодой мужчина, а не мальчишка как два года назад. Галина рассказывала о Виталике перечисляя все его достоинства, а потом сказала:

- Знаешь, нет чего-то такого …, - Галя задумалась. - Изюминки что ли, и в нём, и в наших отношениях. Тоскливо мне с ним, - голос её задрожал.

- Ну, прямо как у Толстого в «Живом трупе», - подумал Сашка, а вслух сказал. - Знаю я таких, вроде идеальная девушка, отличница, халат наглаженный, красавица, всё у неё по полочкам, а представишь, что всю жизнь эта зануда будет рядом, тошно делается, - задумчиво продолжал он, вспомнив старосту. - Правильно ты сказала - изюминки нет.

- Это ты о ком? – спросила Галя.

- Да, есть такой персонаж, - неопределённо ответил он.

Они медленно шли рядом, Сашка часто смотрел на часы и не мог сообразить о чём говорить с Галей дальше.

- Ты сердишься на меня? - тихо спросила Галина.

- Сейчас нет, а раньше было дело, злился, что меня мордой об стол… Влюблённый счастливый человек выглядит глупо, правда? – спросил он, закуривая и, помолчав, продолжил. - Я в глазах твоих родителей выглядел дураком и шпаной... А ты с этим согласилась, предала меня, – Сокол замолчал. – Я страдал…, - сказал Сашка. - Долго в себя не мог прийти. Но есть всё-таки лекарство от любви!

- И что же это за лекарство такое? – игриво спросила Галина, а Сашка засмеялся:

- Время и другая любовь, только более счастливая!

- А я подумала, что у нас появился шанс всё начать сначала, - разочарованно прошептала Галя.

- Нет у нас такого шанса, во всяком случае у меня. Я другую полюбил, - твёрдо сказал Сашка.

- И кто же она, твоя избранница? – спросила Галина и почувствовала, как незнакомое ранее чувство ревности поднимается в ней.

- Да так, дурёха одна, - с нежностью сказал Сашка. - Стихи пишет! А как говорит один баламут из моей группы – нормальные люди стихов не пишут, только чокнутые.

Галя внимательно слушала и вдруг поняла, что чувствовал Сокол тогда, когда ему «указали на дверь». Теперь, в его положении оказалась она. Ей тоже «указали на дверь», и это было оскорбительно. Даже очень. Она не знала, как себя вести после такого признания, нужно было срочно выходить из этого унизительного положения, и Галя спросила:

- А сколько сейчас времени?

Сашка с удивлением посмотрел на её часы, блестевшие на запястье, и сказал:

- 17:55.

С трудом подавив в себе растерянность и злость, она сказала беспечно:

- До начала вечера 5 минут, ты идёшь? – и получив утвердительный ответ подчёркнуто весело призналась. – У меня два билета, для себя и тебя достала! Ну, что, бежим?

Сашка схватил Галю за руку и потащил в сторону филармонии. Галина на каблуках смешно семенила ногами, но изо всех сил стараясь не отстать от Сокола. Он смеялся, передразнивал её, и она постепенно успокоилась. Сашка взял её под руку, и они чинно вошли в филармонию.

Глава 5. Богиня.

Начало мероприятия, как всегда, задерживалось. Зал был набит битком. Студенты плотно стояли в проходах между рядами. Галя и Сашка с трудом пробрались на свои места, которые были, конечно, заняты. Сашке пришлось украдкой показать парням, которые сидели на их местах свои внушительные кулаки, и парни, видимо первокурсники, молча ушли. Откуда-то появился Баламут, оценивающе посмотрел на Галину, и восхищённым шёпотом сказал Соколу:

— Вот это краля!

Сашка замахнулся на него и прошипел:

- Изыди, сатана!

И Витька действительно исчез, будто чёрт шарахнулся от ладана. Его тощая фигура замаячила где-то в первых рядах. Сашка увидел, как со своего места во весь рост поднялась Наташа и стала смотреть в сторону, куда указывал Баламут. Витька что-то шептал девушке на ухо. Наталья оценивающе рассматривала Галину, пока та усаживалась на место.

Сашка глядел по сторонам, пытаясь увидеть Иру. Она сказала, что будет выступать вместе с командой КВН, и что у неё будет одна из главных ролей, но какая именно - сюрприз. Сказав это, Ирка засмеялась, и Сокол заподозрил что-то неладное, потому что попадать в нелепые и опасные ситуации, это для неё было делом обычным, а для других всегда оборачивалось проблемами.

В это время в зале погас свет и занавес на сцене поднялся. Громовой голос продекламировал какие–то античные стихи и на сцене стала развиваться античная жизнь. Кэвээнщики ходили по сцене в белых тогах, разыгрывали смешные репризы из истории древней Греции и древнего Рима. Из чёрного громкоговорителя, висящего на сцене гнусавым голосом как на любом вокзале раздалось сообщение: «Граждане восставшие рабы! Ваш вождь Спартак ожидает вас у фонтана». Зал хохотал и бешено аплодировал. В центре сцены стоял постамент, на котором вся в белом словно мраморная, стояла Ирка, изображая богиню здоровья – Гигиею, с тряпочной змеёй в руках. Сашка обмер. Постамент был высоким и это было опасно. Извинившись перед Галиной, Сокол выбрался со своего места, на которое тут же приземлился Баламут, и бросился за кулисы.

Витька, расположившийся около Галины, рассказывал ей обо всех, кто был на сцене. Об Ирине, не стесняясь далеко не лестных эпитетов, сказал, что был с девушкой в одном стройотряде и знает о ней все. Намекнул, что ей нравится Сокол, но шансов у девушки мало. Галя критически оценивала Витькины слова, понимая, что плохой девчонкой Сокол не заинтересуется и в тоже время ей было приятно, слышать именно такие Витькины комментарии про свою соперницу. Лицо девушки было плохо видно, фигура скрывалась под свободным костюмом, поэтому обсуждать было нечего, и Галя молчала. Гораздо интересней была рыжеволосая девчонка, которая сидела впереди. О ней Баламут рассказывал, как о претендентке на сердце Сокола только в превосходных выражениях.

Сашка стоял за кулисами вместе с «восставшими рабами», ожидавшими свой следующий выход. Появившийся откуда-то Рудольф жаловался, что в филармонию ломится почти весь четвёртый и второй курс. Пришлось усилить бригаду контролёров парнями поздоровее. Ещё он рассказал, что в команде КВН нет девушек, думали, кого поставить на постамент, а тут появилась Ирка со своим греческим профилем, и поломавшись немного, согласилась быть богиней. Сокол слушал Рудольфа невнимательно, переживал за Ирину. Боялся, как бы «богиня» не свалилась с этой верхотуры и, глядя на неё, вновь погрузился в воспоминания о том, как он впервые увидел Иру и познакомился с ней.

Глава 6. Ира – дочь командира.

Накануне отъезда в Казахстан старики устроили в общаге «отвальную». Гуляли шумно и Сашка ушёл из общежития за полночь. Транспорт уже не ходил, и он добрался до дома только под утро. Вещи были собраны заранее, сосед на мотоцикле довёз Сокола до вокзала.

Отряд студентов после торжественного построения погрузился в электричку. Сначала ехали до Москвы, а вечером из Москвы отправлялись в Караганду. До столицы 4 часа пути, и Сокол мечтал поспать. К нему сразу, как всегда, прицепился Баламут.

Витька – студент особенный. Он был сыном капитана рыболовецкого судна из Мурманска. У Витьки всегда водились деньги, причём немалые, но взаймы никому не давал, говорил, что это его жизненный принцип. Он умел выкрутиться из любой ситуации, знал все институтские сплетни, даже те, которые касались преподавателей. Ходили слухи, что у Баламута есть блат на самом верху института и даже города. В стройотряд, который ехал в Казахстан, он попал тоже по блату. Студенты стремились именно в этот отряд потому, что обещали хорошие заработки. Баламут ехал из-за престижа, быть в этом отряде значило быть в почёте и на виду.

Сокол с наслаждением откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Рядом расположился Баламут. На сиденье перед ними копошилась девушка, в стройотрядовской форме. Она рылась в дорожной сумке и потом сказала горестно:

- Точно, блокнот забыла! Котя, ты слышишь?

- Ирка, угомонись, доедем до Москвы, купим тебе блокнот – раздался в ответ густой бас.

- Я никак не могла рифму к слову «любовь» подобрать, а потом нашла, - сказала девушка восторженно.

- Неужели «морковь», - засмеялся бас.

- Дурачок ты, Котя, я сегодня ночью новое стихотворение написала, а блокнот с ним забыла, - стала объяснять девушка. – Вспомню, запишу, потом тебе прочитаю. А ты прав, такое чувство грандиозное - «любовь», а рифмуется только «кровь», «морковь» и «вновь».

От этой трескотни спать Соколу расхотелось. Витька сделал «стойку» на новую девушку. Он тихонько дёрнул за кудряшки, которые торчали над спинкой переднего кресла, и девчонка сразу повернулась.

- У меня блокнот есть, надо? – спросил Баламут. Тут же появилась голова Коти, а потом и сам он поднялся во весь богатырский рост.

- Ага, надо, - просто сказала девушка. Взяла блокнот, а потом спросила. - А вы с какого курса, мальчики?

- Теперь уже со второго, - гордо сказал Баламут.

- Салаги! – весело сказала девчонка, а Сашка аж подпрыгнул в своём кресле.

- Ты хоть знаешь, кто такие «салаги», - возмутился он вставая.

- А то! У меня папа офицер! – парировала девушка.

- Ещё одна генеральская дочь, - буркнул Сашка. - Пойдём покурим, - позвал он Баламута и направился в тамбур.

- Не генеральская, а командирская, - услышал он обиженный голос девушки.

В Москве нужно было как-то убить время и Сашка съездил в свою часть. Как ни странно, офицеры, с которыми удалось ему повстречаться, узнали сержанта Соколова. Сходили со «стариками» в пивной бар.

Поздно вечером погрузились в плацкартные вагоны поезда на Караганду. Соседнее купе было свободно. По вагону носился Рудольф. Он матерился и смотрел в окна. До отправления поезда оставалось несколько минут.

- Ну, наконец–то, - облегчённо вздохнул он. – Бегут…

В соседнем купе появились их утренняя соседка в сопровождении трёх парней.

- Ира, - скомандовал Рудольф. - Уши закрой! – и на голову опоздавших обрушилась такая ругань, что из всех купе стали высовываться студенты, чтобы посмотреть, как комсорг лопнет от злости. Опоздавшие ребята с трудом переводили дыхание и молчали. Все знали, что они навещали своего сокурсника, который лечился в московской клинике по поводу тяжёлого заболевания. Они заплутали в большом городе, чуть не опоздав на поезд. После отповеди ребята обступили визитёров, расспрашивая о товарище.

Когда суета немного стихла, народ потянулся за кипятком, чтобы заварить чай, запахло свежими огурцами, зелёным луком и варёными яйцами. Ирка бегала по вагону, угощала всех пирогами, которые с мамой напекла на дорогу. С ней в купе ехали три парня, которые всё время были рядом, причём сразу же становилось понятно, что это не свита-ухажёры, как, например, у Наташки, а друзья или братья. Баламут сразу окрестил их «кунаками». Во многих купе играли на гитарах, пели, а Сашка улёгся на свою боковую полку мечтая уснуть, но в соседнем купе начался разговор, и Сокол стал невольно прислушиваться к нему.

- Котя, ну, пожалуйста, - ныла девчонка. - Послушай.

- Ирка, ты угомонишься, когда ни будь? – спросил сердитый голос с верхней полки.

- Ладно, давай, - шёпотом согласился Котя, и Ира начала нараспев:

Твою память заколдую, в ней других я зачеркну.

Колдовской своей улыбкой я тебя приворожу,

То капелью, то метелью, листопадом и грозой,

Тихой поступью колдуньи побреду я за собой.

Котя тяжело вздохнул.

Захочу – костром в сугробе вспыхну в темноте,

Захочу - плакучей ивой припаду к воде…

Если счастье журавлёнком закружит тебя,

Этим счастьем журавлиным тоже буду я.

А беда за горло схватит, я к тебе приду,

Я надежду в твоём сердце радугой зажгу.

И другую обнимая, обо мне ты вспомнишь вновь…

Не колдунья я, а просто твоя первая любовь.

Девушка замолчала. Котя тоже молчал, видно уснул. Ирка толкнула его и спросила:

- Ну, как?

- Я тебе давно говорю, бросай и стихи свои дурацкие, и «козла» своего. Как подумаю, что это ему посвящено, меня тошнит. Ты серьёзно думаешь, что ты его первая любовь?

- Котя, мы расстались, а стихи я пишу потому, что мне грустно. Понимаешь, счастливые люди, стихов не пишут, - объясняла девушка. – И никакой он не «козёл». Он творческая личность.

- Ну, конечно, творческий человек, на гитаре пиликает, на пианино, эка невидаль! Если ты с Вовой рассталась, чего ты Рудольфа упрашивала, чтобы его в наш отряд записали? Забыла, какой он трус и «сачок»? Весь первый стройотряд проболел, и чего у него только не болело! Симулянт!

- Просила потому, что он меня попросил, - оправдывалась Ирка.

- Ну, не дура ли? – возмущался Котя. –Ты хоть знаешь, что он про тебя болтает? Я, конечно, поговорил с ним…

- Ты, что бил его? - с ужасом спросила девчонка.

- Вы заткнётесь или нет? – возмутился голос сверху и в Котю что-то полетело.

- Пошли покурим, - прошептал Котя и они вышли.

Соколу стало так интересно, что он тоже вышел в тамбур, прихватив с собой пачку сигарет.

В тамбуре он разглядел и Ирину и Котю, который представился Константином. Девчонка была среднего роста, с русыми, кудрявыми волосами. Глаза зелёные, тёмные брови, тёмные ресницы. Порода – сказала бы мама. Ирка красиво курила и непрерывно болтала. Сокол узнал, что она и её спутники перешли на четвёртый курс, учатся в параллельных группах и едут в стройотряд уже третий раз.

Следующие два дня пути весь вагон спал. Отдыхали от экзаменов и от «отвальных». Из Караганды добрались до рабочего посёлка, где им предстояло работать вместе с другими комсомольцами со всей страны. «Стариков» в том числе и Сашку отправили далеко в степь строить коровник, за что совхоз обещал обеспечивать отряд продуктами. Иру Сашка видел всего несколько раз, в «День строителя» на концерте, и ещё пару раз в посёлке. Она радостно здоровалась с ним при встрече, протягивая свою длинную ладошку. Ира коротко подстриглась и была похожа на худенького подростка. Сашка потом долго вспоминал эти короткие встречи и ему было приятно, что она радовалась, увидев его. Так прошло два месяца.

Возвращались домой загорелые до черноты, с выгоревшими волосами и бровями, уставшие, но счастливые. Баламут опять приклеился к Сашке, сплетничал обо всех в отряде. Он почему-то много рассказывал про «кунаков» и Иру – дочь командира, как он теперь называл девушку. Ирку все любили. Она мирила поссорившихся влюблённых, была «жилеткой», в которую плакались у кого были неприятности и лечила всех заболевших. Витька рассказывал много историй из жизни студентов в посёлке, и дошёл до происшествия, которое долго обсуждали в отряде. А случай был такой.

В воскресенье стройотрядовцы были на пляже, загорали, купались, играли в волейбол. Ирка пошла к реке, дрызгалась у самого берега и собирала ракушки. Подплыла лодка с двумя парнями, которые пригласили её прокатиться. Ирка, не раздумывая уселась в лодку, болтала, спрашивала у парней кто они, откуда и т. д. Когда «кунаки» обнаружили, что «этой дуры» нет, на пляже началась паника, а лодка была уже далеко. Тут же на берегу отыскали мужика, который согласился на своей моторной лодке догнать беглянку. Ирка удивилась, когда увидела Котю, который потребовал, чтобы Ирка пересела к нему. Она подчинилась. Приветливо махала рукой своим новым знакомым, и не понимала, почему Котя такой бледный и злой. Посёлок, где работал стройотряд, был комсомольской стройкой, но комсомольцами были, наверное, только студенты. Основную массу строителей составляли бывшие уголовники и «химики». В первый же день их пребывания на новом месте Рудольф провел общее собрание, на котором всем ребятам внушал, чтобы ни в какие конфликты с местными не вступали. Девчонкам приказал с местными не знакомиться потому, что и поножовщина в посёлке случалась и хулиганство в отношении девушек тоже бывало.

- Ты что не видела, что они все в татуировках? – допрашивал Котя Ирину. - Рудольф же предупреждал, что с местными никаких дел не иметь! Или ты, как всегда, в облаках витала и ничего не слышала, - возмущался он.

- Видела татуировки, - спокойно отвечала Ирка. - Ну и, что... Эти парни хорошие!

Рассказав этот случай, Баламут философски заметил, что Ирка кроме того, что чокнутая, она ничего не боится ещё и потому, что всю жизнь прожила в военном городке, то есть под охраной.

- Не чокнутая, а наивная, - вступился за Иру Сокол.

Сашке всё интересней становилась эта девчонка, и однажды, проходя мимо её купе, он увидел, что она одна. Он остановился и мучительно придумывал повод, по которому можно присесть на нижнюю полку и побыть рядом с ней.

- Садись, - пригласила она Сашку. – Никому не скажешь? - спросила она у Сокола. – Честное комсомольское? - только сейчас Сашка увидел в руках у девушки длинную коробку с прозрачной крышкой, лежащей у неё на коленях. – Смотри, какая красивая…

Сашка заглянул в коробку и увидел там большую немецкую куклу в розовом платье.

- Не смейся, - предупредила юношу Ирка. – Это детская мечта…

Услышав шаги около своего купе, она поспешно сунула коробку в какой-то мешок, вскочила на стол и закинула свою куклу на третью полку.

- Знаешь, мы приехали с Сахалина, когда мне было 6 лет. Там в нашей части даже магазина не было и мы, дети военнослужащих, игрушек почти не имели. Камушки, звёзды морские, мячик, сами кое-что мастерили вот и всё. А когда папу в Московский военный округ перевели, здесь совсем другая жизнь. Многие мои подруги приехали из Германии. Представляешь, какие у них игрушки были!? Я так завидовала… Приходила к ним в гости и всё с немецкими куклами играла, чуть ли не до 10 класса. Таких кукол в нашем городе не купить, а тут в посёлке зашла в магазин, а она, - Ирка кивнула на верхнюю полку. - Сидит, на меня смотрит. Аванс выпросила и купила. Ты только мальчишкам моим не говори, засмеют. Они и так считают, что я сумасшедшая.

Глава 7. У моря, у синего моря.

Стройотряд вернулся на Родину. Когда получили заработанные деньги, возвращение праздновали в ресторане. Ирка иногда смотрела в сторону столика, где Сашка сидел со «стариками», и он надеялся, что девушка смотрит на него. Танцевал Сокол плохо и не решался приглашать Иру.

На следующий день была организована прогулка на катере по Волге, после которой долго все вместе бродили по городу. Сашка держался всегда рядом, даже проводил её до дома вместе с «кунаками». Компания решила в ближайшее время ехать к морю дикарями. Кунаки были иногородними и уехали по домам. Баламут отчалил в Мурманск. Остальные собрались быстро и поехали. На юге устроились жить в частном секторе в двух домах (в одном мальчики в другом девочки), расположенных рядом и недалеко от моря. Всего было 8 человек, и кроме Сашки и Иры все были влюблёнными парами. Само собой, что они часто стали оставаться вдвоём.

Однажды возвращались с вечернего купания, медленно шли мимо садов, где на деревьях словно фонарики желтели мандарины. Падал перезревший инжир, и когда Сокол решил сорвать гроздь винограда, соблазнительно свесившуюся через сетчатый забор, в глубине двора залаяла собака.

- У нас на Сахалине тоже собака была – Найда, немецкая овчарка, - вдруг заговорила Ира. – А когда мы уезжали, она плакала, - голос девушки задрожал. - Папа отдал её на заставу пограничникам.

Сокол почувствовал, что она борется с рыданиями, приблизил к себе, прижал к груди.

- А потом она там умерла, - прошептала Ира, именно так и сказала - «умерла», а не сдохла. - Как вспомню её глаза..., – девушка уткнулась Сашке в грудь и зарыдала. Сквозь её рыдания он вдруг услышал:

- Я на своего Вову также предано смотрела, как собака, а он издевался, целовался при мне с другими.

Сердце Сокола заныло от жалости к девушке. Продолжая плакать, Ира отстранилась от Сашки, и он стал вытирать её мокрое от слёз лицо полотенцем, перекинутым через плечо.

- Котя его ненавидит, дразнит «непонятым гением» и «пианистом». Он в команде КВН играет за наш курс. Ты никому не верь, между нами ничего не было, – горестно повествовала девушка. - Это твой Баламут сплетничает. Гад он всё-таки. Ко мне подваливал, а как от ворот поворот получил, сразу мстить начал, – вздохнула Ира.

Время проводили в поездках по экскурсиям и на пляже. Покупали на базаре фрукты, вино и пировали потом во дворе девичьего дома. Сашка с Ирой каждый вечер гуляли у моря, шли рядом у самой кромки воды, и когда волна вдруг накатывала на Иркину босоножку, она трясла ногой, как кошка, случайно наступившая в лужу. Сашка смеялся, оттаскивал её от берега. Ему всё время хотелось, держать её в своих объятиях и не отпускать даже на миг.

Однажды вечером они сидели на берегу. Быстро стемнело. Сзади них, у каких-то хижин, горел костёр, около которого расположилась большая компания. Было прохладно. Сашка накинул на плечи Ире свою стройотрядовскую куртку, обнял её, а она читала ему свои стихи:

Ты ещё не спишь, мой лес, я знаю.

Светлячков не погасил огни,

Я к тебе из тридевятой дали прибегу,

Ты только позови.

Я к тебе приду прямо с вокзала,

Бросив где-то надоевший чемодан,

На свиданье наше о котором,

Столько лет ты думал и мечтал.

Ты меня обнимешь веткой тёплой,

Поцелуешь чистою росой,

И звезда, сорвавшись с небосклона

Прошуршит нежданною слезой.

Мы с тобою вместе подрастали,

Ты меня тогда ещё любил,

За косички тоненькие дёргал,

Землянику краснощёкую дарил.

Наконец мы вместе, всё забудем,

Будем в мире только ты и я,

Я была тебе сестричкой босоногой,

А теперь любимая твоя.

Ирка с мольбой посмотрела на Сокола:

- Плохо? Да?

Но Сашка прислушивался к шороху гальки под чьими–то ногами сзади них. Он резко вскочил, повинуясь животному инстинкту, предупреждающему об опасности. Это наследство от секции бокса в детстве и от армии в недалёком прошлом. Он повернулся лицом к насторожившему его звуку. Ирку, дёрнув за руку поставил на ноги и спрятал за спину. На них шли трое. Они нагло улыбались, двигались напористо прямо на Сокола и ему пришлось отступить в воду.

- Какой дэвушка красывый, - цокая языком, вращая глазами, словно выискивая слабое место у противника, хохотал средний парень.

Сашка с Ирой стояли по щиколотку в воде. Парни на ходу стали перестраиваться из шеренги в полукруг, и, когда подошли на расстояние вытянутой руки, Сашка сделал неожиданный выпад и привычным ударом послал парня, идущего в центре в нокаут. Двое других отскочили. Сашка нащупал ногой круглый камень, величиной с кулак, и броском вниз выхватил его из воды.

В детстве и потом в юности Соколу часто приходилось драться. Много раз ему доставалось от соперников, но он никогда не позволял одолеть себя «бесплатно». Эти кулачные бои часто носили ритуальный характер, иногда заканчивались примирением обеих сторон. Иное дело было в армии. Там учили защищаться и даже убивать, если речь шла о настоящем противнике. Как-то на учениях, находясь в «самоволке», Соколу с его приятелем пришлось отражать нападение местных. Встав спинами друг к другу, солдаты сняли ремни, сделали из них петли на запястьях, чтобы не потерять их в пылу драки и стали ждать атаку. Металлическая пряжка с пятиконечной звездой при размахивании ремнём превращалась в страшное оружие, которое легко прошивало ватник, и даже драп, ну а если удар приходился на обнажённый участок тела, оставляло кровоточащую рану. Напавшие на солдат парни вероятно тоже когда-то служили в Советской Армии и это оружие знали хорошо, поэтому пошумев ещё немного, они ретировались.

Сашка прикрывал спиной Иру, которая, оцепенела от страха и стояла тихо. В Сашкином детстве в летние вечера мужики в их дворе частенько играли в домино, выпивали. О фронтовой жизни рассказывали редко и неохотно. Но иногда, особенно когда выпито было достаточно, они вспоминали войну. Мальчишки сразу собирались вокруг и несмотря на то, что их прогоняли, они всё равно подкрадывались к столу, за которым сидели отцы, и с замиранием сердца слушали их рассказы. Самыми захватывающими и страшными были рассказы о рукопашных боях. Сегодня, когда он своей спиной прикрывал любимую девушку, Сокол понимал, что испытывали бойцы, схватываясь с фашистами в рукопашной. Каждый боец знал, что за его спиной мать, невеста, дети, жена, сестра и что с ними будет, если враг прорвётся. Собственная жизнь в такой обстановке имела значение только в том смысле, сколько врагов ты сможешь уничтожить, пока жив. Скольким врагам ты сможешь продырявить брюхо, размозжить череп, или перегрызть горло. Говорят, что вид наших солдат в такой момент был настолько страшен, что нередко обращал противника в бегство.

Нокаутированный начал приходить в себя, мычал и медленно поднимался. Двое других снова приближались к ним. Сашка поднял руку с камнем, замахнулся и, не узнавая своего голоса прохрипел:

- Убью, суки! – он боялся своего такого состояния, когда перед лицом нависшей опасности он терял контроль над собой, но и противник тоже понимал это и тоже боялся. Лицо Сашки исказилось и парни, матюгаясь и оглядываясь ударились в бега.

Бросив камень, и схватив Ирку за руку Сокол властно потащил её подальше от этого места. Он боялся, что компания у костра опомнится и будет добиваться реванша. От пережитого волнения они молчали. Девушка бегала хорошо, не зря хвасталась своими победами на средние дистанции в школьных соревнованиях.

После этого случая они расставались только по ночам, расходясь по своим комнатам. Сашка был счастлив, обнимая её худенькую фигурку и целуя сухие и солёные от морской воды губы. Она читала ему свои стихи, а Сашка воспринимал их как тихую музыку. Вспоминая её слова, что счастливые люди стихов не пишут, Сокол боялся, что ей плохо с ним. Ирка же объясняла, что эти стихи давнишние и сейчас они почему–то не пишутся. Она, привыкшая к пренебрежению со стороны пианиста Вовы, не могла поверить, что всё может быть так хорошо, как сейчас, и боялась, что это сон и она однажды проснётся. А Сокол думал, за что ему дано это счастье обладать такой девушкой и воспринимал её как приз, подарок от судьбы.

Глава 8. Сатисфакция.

Рудольф дёрнул Сашку за рукав, вернул к действительности. Он сказал, что сейчас будет последняя сцена с выходом «восставших рабов» и попросил Сокола вместе с «кунаками» помочь убрать декорации, когда опустится занавес. Дальше будет приветственное слово декана, и председателя комитета комсомола в духе «добро пожаловать в нашу дружную семью советских студентов».

«Восставшие рабы» с гиканьем выскочили на сцену. Сашка давно обратил внимание на парня, который на сцене великолепно играл на пианино, и на гитаре. Парень был в очках, высокий и сутулый. У него был приятный баритон, он красиво пел и всё время небрежно откидывал длинные волосы, падавшие ему на лицо. Когда занавес опустился, Сашка бросился к Ире. Она побоялась прыгать со своего постамента, и Сокол опять помчался за кулисы, чтобы найти стул. Там он наткнулся на сутулого парня, нечаянно задел его, хотел извиниться, но парень сделал такое страдальческое лицо, будто его переехал грузовик и сказал надменно:

- Требую сатисфакции!

Что он имел в виду, каким образом Сашка оскорбил честь этого очкарика, он не понял, но какое–то шестое чувство подсказывало ему, что это и есть тот непонятый «гений-Вова», от которого страдала Ира. Он вспомнил как горько она плакала там, на море… Отомстить за слёзы любимой было необходимо, но руки были заняты, Сокол держал стул.

- Так вот же она, сатисфакция, умник, - сказал Сашка и дал пианисту пинка. Очки слетели с крупного носа Вовы, на лице изобразилось недоумение, но дать отпор, к которому Сокол уже приготовился, пианист не собирался. Только через несколько дней Сашка узнал, что Вова был оскорблён тем, что у него появился соперник, а Ирка, которая служила ему, как сестра Чехова своему знаменитому брату, вдруг посмела встречаться с кем-то другим несмотря на то, что она прекратила с «гением» всякие отношения. О романе Иры и Сокола знал уже весь четвёртый курс.

Сашка стащил Ирку вниз, и они побежали в комнату, где переодевались артисты. В платье без рукавов, так долго стоя без движения девушка замёрзла и поспешно переодевалась в свою короткую юбочку и вязаный свитер. Сашка целомудренно стоял спиной к ней, ждал. Вдруг дверь открылась и в комнату вошёл пианист. Увидев Сашку, он грозно обратился к девушке:

- Ирка! Это кто?

- Конь в пальто, - представился Сашка, и вытолкал «гения» из комнаты. Потом вышел вслед за ним и не без удовольствия увидев испуганное лицо парня, сказал мрачно:

- Увижу рядом с Ирой, - он кивнул на дверь. - Закопаю!

***

Вечер закончился. Зрители, шумно обмениваясь впечатлениями потянулись в гардероб. К Баламуту подошёл парень, в строгом костюме и в белой рубашке с галстуком.

- Познакомь, - шепнул он Витьке на ухо и глазами показал на Галину. Баламут принял вид заботливого отца, выведшего свою дочь в свет, и церемонно сказал:

- Познакомься, Галочка, это - Дмитрий, студент нашего курса, комсомолец, отличник. Дима – это Галина, просто красавица.

- Согласен - красавица, - поддержал церемонию Дмитрий, пожимая руку девушке, потом взял её под локоток, и они также церемонно проследовали в фойе. Баламут обалдело смотрел им в след.

Перед гардеробом толпились возбуждённые студенты. Ира стояла в толпе и ожидала Сашку, который пошёл за её пальто. Она была сегодня как никогда грустная. Сокол опоздал на их свидание у филармонии и объяснил это тем, что ему пришлось встретиться со своей бывшей девушкой. Он коротко рассказал о Гале. Ира больше ничего не спрашивала, но стала ещё печальней. Она только что видела Баламута в компании незнакомой девушки. Когда незнакомка ушла с каким-то парнем, Баламут сразу доложил Ире, что это Галя - Сашкина любовь. Ира стала сравнивать себя с ней, подумала, что сравнение не в её пользу и загрустила ещё больше. Она села на подоконник, и когда Сокол вернулся, держа в руках её пальто, она как-то по-новому посмотрела на Сашку, который примостился возле неё. Сокол чувствовал, что с Ирой что-то происходит, и о причине её грусти он догадывался.

К подоконнику сквозь толпу пробрался Баламут. Ира отвернулась, а Витька обратился к Соколу специально громко:

- Твоя Галина с профессорским сыном домой пошла… Молодец! А Наташка…

- Заткнись, - зло оборвал его Сашка, и Баламут осёкся на полуслове.

- Я их видела, - прошептала Ира, глядя на Сокола. – Очень красивая девушка…

- Для меня ты самая красивая! – отчеканил Сокол. - И кончай хандрить! Прошлое в прошлом, а ты- моё настоящее и, я надеюсь, будущее – твёрдо сказал Сашка, обнял Иру, и крепко прижал к себе.

К ним подошли «кунаки» со своими девчонками и Котя заорал на всю филармонию:

- Кого я вижу! Статуя собственной персоной, - причём он сделал ударение на второй слог, как в известном анекдоте, все засмеялись, а Котя не унимался.

- Правду ты сказала, про главную роль! Кэвээнщики споют или два слова скажут и уходят, а наша статуя стоит и стоит. А больше всего мне понравилось знаешь, что? – спросил Котя, и сам себе ответил. – Что молча стояла, не болтала, как всегда. Счастливые мгновенья!

- Костя, - серьёзно обратилась Ира к другу, оглядываясь на Баламута. - Что ты меня всё время позоришь, то сумасшедшая, то дура…, - в голосе девушки послышались слёзы.

Баламут радостно засмеялся, а Сашка наступил ему на ногу. Он заметил, что Ира готова была расплакаться, ещё крепче прижал девушку к себе, погладил по голове и прошептал ей на ухо:

- Ты не статуя и не богиня. Ты моя изюминка и я тебя люблю.

- Ирочка, - виновато заговорил Котя. - Ты что обиделась? Ну, прости подлеца! - а потом, увидев, как сквозь толпу пробирается Вова с гитарой за спиной, громко сказал. - И что это гении непризнанные мимо нас чешут и сатисфакции не требуют…

«Кунаки» по очереди пожали Соколу руку. Оказалось, что они видели, как Вова получил по заслугам и Сашку зауважали.

Витька Баламут с трудом вытащил свою ногу из-под ботинка Сокола, и пошёл к выходу, где уже собралась 10 группа. Он сообщил, что Сашка занят и посмотрев на Наташу, которой подавал пальто парень из её свиты, сказал громким шёпотом:

- Сокол то наш того гляди женится…

Девчонки загомонили как голуби и с тревогой посмотрели на старосту, а Наталья, едва сдерживая слёзы сказала зловеще:

- Ничего, жена – не стена и подвинуть можно.

Завтра воскресенье, и студенты решили закончить этот вечер все вместе на квартире у «кунаков», которую они снимали уже второй год. Скинулись на водку, сухое вино для девчонок, нажарили картошки, нашлась трёхлитровая банка солёных огурцов привезённая Котей из дома. Пили, конечно, за любовь, за дружбу, пели стройотрядовские песни.

За полночь Сашка и Ира попрощались с компанией, и вышли на улицу. Накрапывал дождь. Сашка снял свой болоньевый плащ и накрыл им и себя и Иру. Тесно прижавшись друг к другу, они медленно пошли по направлению к дому Иры. Сашка думал о том, что как хорошо, что им предстоит долгий путь, потому что расставания превратились для него в муку. А Ире представлялось, будто они идут прямо в будущее, и хорошо, что идёт дождь, это к счастью.

Эпилог.

Сашка с Ирой поженились ещё в институте. Стихи Ира больше не писала, но у неё обнаружились другие таланты. Они счастливы, а счастье, по их взаимному убеждению, это семья, любимая работа и друзья. Всё это у них есть.

Галя вышла замуж за Дмитрия, который стал профессором, и они тоже счастливы.

Наташа дважды покушалась на семейную жизнь Сокола, но «отбить» его не смогла, уехала потом в другой город.

Котя стал главным врачом районной больницы, двое его друзей тоже устроились в жизни, все были счастливы, потому что у всех были семьи, любимая работа и друзья.

Баламут уехал в Мурманск, работал врачом в Морфлоте. Больше о нём ничего не было известно.

Рудольф стал деканом.

«Вова–гений» женился, родители жены по блату устроили его в «4 управление», он лечил в Москве партийных боссов, а в девяностые годы эмигрировал в США, но это сведения не точные.

Вот такая история.