Рыбаков сидел в общаге и, пользуясь одиночеством и тишиной, копался в своих рабочих бумагах и компьютере. Сегодня ранним воскресным утром после звонка дежурного врача, Татьяне предстояло отправиться в больницу, что вызвало у Женьки раздражение. Он мог бы сам с шиком доставить её по вызову, но, как назло, в пятницу вечером поставил свой джип на станцию технического обслуживания, чтобы спецы устранили кое-какие неполадки у «старичка». За Татьяной выехала больничная машина.
- Других докторов нет что ли, - ворчал Рыбаков.
- Грех жаловаться, давно не вызывали! - возражала ему Татьяна, собираясь на вызов. - Кого ещё можно найти дома в выходные, кроме меня? – одеваясь, говорила она. – «Другие» летом в парке бегают по утрам, зимой на лыжах катаются…- осуждающе глядя на Рыбакова, продолжала она. Много раз Таня предлагала Женьке совершать утренние пробежки, но ему было лень рано вставать и терять драгоценное время на такую ерунду.
- Ты, правда, не догадываешься почему «другие» со сранья по парку бегают? – удивился Женька.
- И, почему? – спросила Татьяна.
- Жир они сгоняют, вот и бегают, - пробурчал Рыбаков, обнимая женщину. – А твой жир где? – возмущённо спросил он и ущипнул Татьяну за талию. - Два масла и ложка крови, - вздохнул он.
- Больно же, - сказала Таня и стукнула Женьку по руке.
- А был бы жир и больно бы не было. Иди уже, на свою работу, - сердито говорил Рыбаков, выпроваживая упирающуюся Татьяну из квартиры.
- Вот вернусь, - смеялась Таня, - за базар ответишь…
- Ещё слово, и ты у зубного, - тоже засмеялся Рыбаков.
- Откуда ты всего такого набираешься, - опешила Таня.
- Откуда, откуда, от твоего дружка Антона Павловича, - хохотал Женька.
- Не дружи с ним, он на тебя дурно влияет, - голосом строгой мамаши сказала Татьяна. - Всё, пока! – чмокнула она Женьку в щёку и убежала.
Рыбаков закрыл дверь и подошёл к окну. Сегодня за «незаменимым специалистом», приехала больничная грузовая машина. Шофёр - зэк, которому уже разрешалось работать без конвоя, сидел в кабине с открытой дверью и курил. Увидев доктора, он бросил на тротуар сигарету, свою дверь закрыл, а для Татьяны широко распахнул противоположную. Грузовая машина, конечно, не была предназначена для доставки в зону врачей, но видно ситуация была безвыходная. Скорее всего, древняя больничная «буханка» была неисправна, а «козёл» начальника занят на каком-то более важном мероприятии.
- Хорошо ещё, что не на «говновозке» придётся ехать. Случалось и такое, - подумала Таня, вспомнив как хмыкнул в трубку дежурный офицер, когда сообщил о том, что машина за доктором выехала.
Конец апреля, а погода непривычно тёплая для этой поры. Зимнее облачение ужасно надоело, хотелось принарядиться по-летнему, что Татьяна и сделала. Сегодня она была одета очень красиво. Удлинённая, шоколадного цвета, узкая юбка с разрезом сзади, которая подчёркивала фигуру! На лёгкую кремовую блузку надета ветровка приглушённого изумрудного цвета, отсылающую Танины воспоминания к неотразимой Барби с Женькиного предприятия. На ногах коричневые туфли с высокими каблуками. Татьяна стала гораздо больше внимания уделять своей одежде, когда в её жизни появился Рыбаков. Тогда и появились такие юбки «в обтяжку», и высокие каблуки, и платья с подчёркнутой талией и многое другое, чего не было у неё прежде.
- Ну и что ты будешь делать, умница, - весело думал Рыбаков наблюдая за Татьяной, которая с озадаченным видом остановилась напротив двери в кабину. Машина огромная, и ступенька, на которую ей предстояло забраться была высоко. Ногой в такой узкой юбке до неё не дотянуться. Рыбаков с интересом наблюдал за тем, что происходило за окном и думал о том, что жизнь тюремного врача полна приключений и неожиданностей. Он уже было решил выйти на улицу и подсадить возлюбленную, чтобы этого не сделал шофёр, который уже направился к доктору, намереваясь помочь женщине. Однако, Танька, озираясь по сторонам, резким движением высоко поддёрнула юбку, задрала ногу, поставила колено на подножку, затем шустро подтянула другую ногу и вползла в кабину. Она очень торопилась, чтобы жулик не умер со смеху, увидев её манипуляции. Одна туфелька во время этой кутерьмы соскользнула с ноги.
- Ну прям Золушка, - улыбнулся Женька.
Шофёр подал хозяйке потерянную обувь и побрёл на своё место. Рыбаков представил, как вечером жулик будет рассказывать своим приятелям о том, как карабкалась в его машину Танька.
– А как она будет выбираться из грузовика у больницы? – задался вопросом Женька. – Загремит всеми костями с такой верхотуры, - с тревогой подумал он. – Или в чьи-то объятья угодит, например шофёра, который придёт женщине на помощь, - ревниво размышлял он.
Наконец, грузовик сердито побурчав, нехотя тронулся и выехал со двора.
Оставшись один, Рыбаков погрузился в работу, но не успел он сосредоточиться, как за дверью раздался грохот, а потом звонок. Это был Антошка, который заявил, что недавно забыл у Тани свисток, который ему сегодня позарез нужен. Сейчас во дворе общаги состоятся спортивные соревнования. Такого свистка нет ни у кого, поэтому Антошка будет давать старт спортсменам. Мальчик с гордостью сообщил об этом и направился в комнату, где осмотрел все углы и обшарил диван. Свисток был обнаружен в вазе для фруктов в ворохе конфет. Рыбаков спросил, как дела у его друга, на что получил ответ: «таких друзей за нос и в музей», из чего следовало, что друг с редким именем Аркадий уже не друг! Антон, между прочим, поинтересовался, где Таня и, получив ответ, удалился, оглушая коридор яростным свистом. Статус хозяина свистка придавала ему солидности и уверенности в себе. В окно было видно, что во дворе собирается ребятня с мячами, велосипедами и скакалками. Детей было много и намечалось грандиозное мероприятие - забег вокруг центральной клумбы, на которой трудолюбивые пенсионерки недавно высадили рассаду цветов.
- Хана цветам, - подумал Женька, глядя на ярко зелёные кустики на клумбе и приступил к работе. Антон приходил ещё два раза. Попросить конфет из знаменитой вазы, чтобы наградить победителей. Потом зашёл попить, потому, что до своей квартиры было далеко, выше на целый этаж. Когда в дверь позвонили в очередной раз, Рыбаков разозлился и, открыв дверь, приготовился отвесить Антошке оплеуху, но неожиданно увидел на пороге Наталью Николаевну.
- Вот так сюрприз! – воскликнул Рыбаков, довольный тем, что, видимо, придётся отложить скучные производственные дела, о чём он тайно мечтал.
- Как говорит мой муж Борис - женщина всегда сюрприз, но далеко не всегда подарок, - грустно сказала Наташа.
Наталья Николаевна поинтересовалась, где хозяйка и, узнав, что её вызвали на работу, расстроилась. На предложение Рыбакова дождаться Таню, она охотно согласилась. Женька волчком крутился возле Наташи, которую очень уважал. Усадил на кухне за стол, выставил конфеты, пирожные, которые вчера купил для Танечки, нарезал лимон, заварил свежий чай, подал его в красивой чашке с блюдцем.
Наталья Николаевна уже целый месяц была на больничном. Сейчас она ходила в магазин за продуктами и на обратном пути решила зайти к подруге поболтать и узнать о новостях на работе. Она не торопилась домой как обычно потому, что приехала свекровь (спасибо ей), чтобы Наташа смогла лечь в городскую больницу на плановую операцию, и потом спокойно долечиться дома. Наталья Николаевна была грустная и на вопрос в чём причина, сказала, что у Бориса неприятности на работе и он отыгрывается на домашних. Это продолжается уже несколько дней и Наташа устала от постоянных придирок мужа.
- Ну ничего, - сказала она мстительно. – Моя бабушка говорила: муж грызёт на свой хребёт! Когда у него в отделении всё нормализуется, тогда я ему устрою! Его хребёт это почувствует!
Рыбаков, несколько раз лечившийся у Натальи Николаевны, и знавший её как добрую и деликатную женщину, с удивлением смотрел на неё. Чтобы отвлечь доктора от неприятных мыслей он стал разглагольствовать на тему, которая давно его интересовала. Рыбакова всегда удивляло то, что интеллигентные, образованные женщины Наталья Николаевна и Татьяна работали в таком месте, которое многие жители города в том числе и коллеги из учреждений Минздрава воспринимали как что-то постыдное, не имеющее право на хорошее отношение к нему приличных людей. Это мнение со временем изменилось, когда в больнице сложился дружный и профессиональный коллектив благодаря в том числе и Татьяне Владимировне и Наталье Николаевне.
Женька знал, что Татьяна оказалась в этом городе и в этой больнице по распределению медицинского института, отказавшись от протекции, которую мог бы составить ей родственник, занимающий высокое положение в военном ведомстве. А как Наталью Николаевну угораздило оказаться в больнице для зэков? После этого вопроса Наташа задумалась, а потом сказала:
- Всё обычно. Бориса пригласили на работу в сангородок, на должность заведующего отделением. Мы переехали из маленького северного городка-спутника в соседний большой город. Мне пообещали место в кардиологическом отделении, которое должно было вскоре открыться. Здание нового корпуса, где планировали разместить кардиологию, было уже готово и отделочные работы тоже заканчивались. Нужно было подождать, когда отделение должным образом оборудуют, а на это по нашим с Борисом подсчётам могло уйти несколько месяцев. С квартирой нам повезло, мы обменяли свою трёшку в городе-спутнике на такую же трёхкомнатную квартиру здесь. В поликлинике, где было место участкового врача я работать не захотела, а свободная ставка терапевта стационара была только в больнице для осуждённых. Вот так я оказалась в этой больнице, а когда познакомилась с коллективом, поняла, что ни в какую кардиологию я уже не уйду. Сам знаешь, что таких персонажей как в нашей «богадельне» больше нигде нет. Одна Матильда чего стоит! А Дося, а начальник Валерий Игнатьевич, а всеми обожаемая Танечка? Где ещё таких найдёшь? Я у Бориса в отделении находилась десять дней и могу сказать, что такой дружбы в коллективе как у нас, я в «вольной» больнице не увидела. Тяжёлые условия работы с таким контингентом как зэки, множество нюансов каких просто не может быть в учреждениях Минздрава, вынуждают наших работников к особым отношениям. Вообще таких колоритных людей как в тюремной больнице я нигде не встречала, хотя пришлось поработать и участковым врачом, и на «скорой помощи», и в ведомственной железнодорожной больнице. Конечно, везде своя специфика, но более сложных условий для работы медицинского персонала, чем в тюремной больнице, нигде нет. Однако, и таких благодарных и преданных пациентов как у нас тоже нигде нет, хотя и мерзавцев хватает. Конечно, чтобы заслужить такое отношение как относятся больные к нашей Татьяне, нужно иметь очень много особых качеств: и доброту, и способность жертвовать своими интересами, свободным временем и даже финансами… Тебе Татьяна рассказывала, как она покупала отсутствовавшие в больнице препараты для одного старика на свои деньги в городской аптеке? Не рассказывала? – переспросила Наташа у внимательно слушавшего её Рыбакова. – И не расскажет потому, что скромна не по годам. Ты вот мне сказал, что сегодня за доктором приехала грузовая машина. Кто-нибудь из «вольных» докторов согласился бы на такое средство передвижения? – наконец повеселела Наташа. – А наша «тюремная звезда» задрала юбку и вскарабкалась в кабину грузовика. А сколько раз и Таня и я и, самое смешное, «стерильный» хирург доставлялись на экстренные вызовы в кабине ассенизаторской машины. Слава Богу это случалось очень редко, и мы ругались потом с начальником по этому поводу. Но, как говорится, из песни слово не выкинешь, ездили на больничной «говновозке». Представляешь, как веселились наши пациенты, узнав об этом, - засмеялась Наташа.
Сидели уютно, по-домашнему и это располагало к разговору по душам.
- Если бы мне когда-нибудь раньше сказали, что я буду работать в больнице для осуждённых, я бы, наверное, не поверила, - откровенничала Наталья Николаевна. – Впрочем, о том, что зэки появятся в моей жизни, судьба предупредила меня заранее, - задумчиво сказала она.
* * *
С детства Наташа мечтала стать врачом. Мама фельдшер, и в доме всегда был старый, уже непригодный для работы фонендоскоп и шприцы без иголок, которыми маленькая Наташа делала уколы своим куклам. Карандаш был градусником, флаконы из-под одеколона и духов наполнялись водой, которая становилась ароматной микстурой. Таблетки приходилось рисовать на бумаге, обводя монеты, потом вырезать их ножницами и хранить в спичечном коробке.
Все мамины подруги были медиками. Наташа всегда с удовольствием слушала их рассказы. Многие из подруг во время ВОВ работали в военных госпиталях или санинструкторами. Они не любили вспоминать те страшные годы, но Наташа знала, что некоторые из них участвовали в сражениях и выносили раненых бойцов с поля боя. Воспитанная в советское время родителями фронтовиками, Наташа, как и большинство молодёжи того времени была патриотична и романтична. Хотелось поскорее вырасти и помогать людям, лучше всего ценой собственной жизни, жертвовать собой, совершать подвиги! Больше других для этого подходили профессии врача и геолога, о которых сочиняли песни и снимали кино. Болезненная девочка не подходила для мужественной профессии геолога, а для врача вполне, и ни на каком другом поприще Наташа себя не представляла.
Большое влияние в выборе профессии оказал на неё и друг отца – хирург Павел Сергеевич. Во время многолюдных застолий, которые часто устраивали родители в их квартире, доктор всегда был в центре внимания. Невысокий, с хриплым, будто простуженным голосом и с неизменной папиросой во рту, он был душой любого общества. Если родители позволяли Наташе быть в компании взрослых, она слушала Павла Сергеевича, стараясь не пропустить ни единого слова. А рассказать доктору было что.
ВОВ застала молодого хирурга на Украине, в небольшом районном городке. Фашистская армия наступала стремительно и доктора не успели призвать в Красную армию. Так Павел Сергеевич оказался на оккупированной фашистами территории и продолжал работать в районной больнице. Многих людей он спас от подневольных работ в Германии, делая на коже разрезы, имитирующие тяжёлые полостные операции. Он выдавал справки девушкам и парням об инфекционных заболеваниях или о непригодности их к труду из-за тяжёлых (несуществующих) болезней. Таким образом отправка на чужбину откладывалась или этого молодого человека и вовсе вычёркивали из списков людей, годных для каторжного труда в Германии. Рейху нужны были здоровые люди. Когда война закончилась, доктора обвинили в сотрудничестве с фашистами. На допросах хирург признался, что ему приходилось оказывать медицинскую помощь и раненым немцам, и полицаям, таковы особенности профессии. В клятве древнего врача Гиппократа, принципам которой обязаны были следовать выпускники медицинских ВУЗов, приступая к профессиональной деятельности, не было деления пациентов на врагов и друзей. Доктор обязан был оказать помощь любому нуждающемуся человеку и это было в традициях и Российской и советской медицины. Кроме того, нередко возле хирурга, который лечил кого-то из немцев, стояла вооружённая охрана, готовая расправиться с доктором при неблагоприятном исходе. Павла Сергеевича осудили на десять лет. В сибирском лагере, где доктор отбывал наказание, он тоже работал по профессии и спас множество осуждённых и вольных жителей. К тому времени профессиональное мастерство его как хирурга достигло совершенства. Освободившись, Павел Сергеевич вернулся в свой родной город в Ярославской области.
Однажды к нему обратился Наташин отец, у которого с военного времени был привычный вывих плеча. После демобилизации из рядов Советской Армии отец работал завхозом в той же воинской части, где служил. В этот день ему пришлось выпрыгнуть из кузова грузовой машины, и его застарелая травма дала о себе знать. Хирургу предстояло поставить головку плечевой кости на место. Манипуляция была болезненна, требовалось обезболивание, от которого больной отказался. Вывих виртуозно был вправлен отцу без наркоза, а мужество больного было высоко оценено хирургом. После этого случая доктор и его пациент подружились. Они были ровесниками, одинаковых, патриотических взглядов несмотря на то, что обоим пришлось перенести от существующей власти немало бед. Отец Наташи был из семьи, которую в тридцатые годы раскулачили и это событие отразилось на всей его жизни, а Павел Сергеевич несправедливо пострадал после войны. В последствии Павла Сергеевича реабилитировали, даже наградили правительственной наградой. Известный писатель написал о нём рассказ, который был напечатан в одном из центральных толстых журналов. В рассказе автор особенно подчеркнул, что несмотря на испытания, которые пришлось перенести Павлу Сергеевичу, он никогда ни одним словом не осудил Родину, как многие другие даже известные люди, обиженные на советскую власть. Он всегда говорил, что Родина – это мать, которая может ошибиться, но любящий сын просто обязан простить матушку. Такая выдающаяся личность повлияла на мировоззрение Наташи, что ещё больше утвердило её в правильности выбора профессии. Через много лет, когда Наташа закончила институт и работала на Севере, Павел Сергеевич умер. В родном городе на здании районной больницы, где работал хирург, была установлена мемориальная доска.
Наташа всегда хорошо училась и упорно занималась дополнительно, но, несмотря на это, осуществить мечту о медицинском институте с первого раза не удалось. Конкурс среди выпускников школ в то время был восемь человек на место и претендентов безжалостно «срезали». Со второй попытки всё получилось, она стала студенткой.
Студенческая жизнь захватила. Наташа всегда была активисткой в школе и в пионерском возрасте, и в комсомольском. В институте эта привычка быть в авангарде никуда не делась. Энергия била ключом! Кроме успешной учёбы находилось время и для полезного досуга. Вместе с друзьями-студентами в своей группе они организовали «университет культуры». Собирались раз в месяц у кого-нибудь на квартире или в общаге и слушали сообщения по искусству, которые готовили по очереди. О чём только не узнавали на этих посиделках! Старались брать темы, которые в то время были недостаточно освещены в советском официозе: творчество художников, новых направлений в литературе, музыке, живописи. Дерзали, одним словом. В группе были ребята, которые неплохо рисовали, сочиняли стихи и писали статьи. Благодаря им выпускался журнал с громким названием «Фонтан». В названии отразилась энергия, которая клокотала в молодых людях, а эпиграфом к изданию стала знаменитая фраза Козьмы Пруткова «если у тебя есть фонтан, заткни его, дай отдохнуть и фонтану». Этот афоризм был выбран студентами ради хохмы и только много позже Наташа выяснила, что он был обращён к памяти знаменитого французского оратора Луи Фонтана, который произносил блестящие речи в честь Наполеона, ставшие постепенно предметом насмешек у журналистов Европы. Когда падение Наполеона стало неизбежным, Луи Фонтан переметнулся в стан его врагов, и получил от короля титул маркиза. Слава маркиза Де Фонтана как оратора-подхалима была так велика, что любимый Наташин Козьма Прутков, увековечил его своей знаменитой фразой.
- Истинного смысла этого афоризма мы тогда не знали, - рассказывала Наташа. – Название для нашего журнала «Фонтан» было выбрано потому, что энергия у нас фонтанировала. Иногда этот поток устремлялся в опасном направлении, вроде критики руководства института или комсомольских деятелей и его нужно было остановить, заткнуть фонтан, поэтому и был взят такой эпиграф от Козьмы Пруткова. Век живи, век учись, -рассуждала Наталья Николаевна, вспоминая студенческие годы.
* * *
В общежитии Наташе жить не пришлось, его предоставляли не всем. Приходилось снимать квартиру, и, чаще всего, располагаться в соседней комнате с хозяевами, которыми, как правило, были одинокие старушки. На третьем курсе Наташа с подругой из технического ВУЗа, жила в центре Ярославля. Недалеко от знаменитого театра красовался трёхэтажный дворянский особняк с колоннами, барельефами, и прочими атрибутами роскошной архитектуры девятнадцатого века. Территория вокруг особняка была обнесена ажурной металической оградой, а у изящных ворот стоял небольшой одноэтажный домик, в котором, видимо проживал сторож или дворник. В советское время в основном здании располагалось государственное учреждение, а во флигеле у ворот доживала свой век старушка, по слухам какая-то дальняя родственница хозяев и две студентки, которым бабушка сдавала крохотную комнатку.
- Когда третий курс института подходил к концу, с Наташей произошёл случай, который впоследствии она расценила как предвидение. На дворе стоял тёплый, благоухающий сиренью и сверкающий огоньками одуванчиков май. Оставались считанные дни до сессии и нужно было думать только об учёбе, но мысли уносились куда-то далеко, минуя толстые учебники. Грезилась любовь, нежные слова мальчика из группы, с которым у Наташи намечался роман. На дворе светлая майская ночь, как всегда посвящённая зубрёжке. Подруга уже спала в комнате, а Наташа сидела за маленьким столом на кухне с открытым учебником. При свете настольной лампы, преодолевая сон она пыталась хоть что-нибудь понять из текста по физиологии. Хозяйка на несколько дней уехала в деревню, к приятельнице, у которой недалеко от Ярославля был крошечный домик, с громким названием «дача». Занавеска на оконце, затянутым марлей от комаров, слегка покачивалась, сквозь марлю моргала луна, навевая сон и тоску. Голова Наташи всё ниже склонялась над учебником, и, наконец, упала на прохладные страницы книги.
Её разбудил яростный стук в дверь. Наташа вскочила, тряхнула головой, чтобы освободиться от объятий коварного Морфея, заманившего девушку в своё царство добрых снов.
- Кому-то нужна моя помощь, - мелькнуло в голове пламенной комсомолки. Наташа бросилась в тесный коридорчик и не раздумывая, открыла дверь. На пороге стоял парень, с окровавленным лицом. Он едва держался на ногах.
- За мной гонятся, - прохрипел парень и ввалился в коридор, едва не уронив девушку. Наташа подхватила ночного гостя и быстро закрыла дверь на задвижку. За дверью послышался топот ног, бегущих мимо и громкие воинственные голоса. Вскоре всё стихло, и гость захотел уйти, но Наташа, движимая профессиональным инстинктом, повела его на кухню и усадила на свой стул. Она боялась включить общий свет, чтобы не привлечь внимание толпы, промчавшейся мимо.
- Вдруг они вернутся в поисках беглеца? – думала Наташа. Она направила свет настольной лампы на окровавленное лицо гостя, который оказался парнем примерно её возраста. Он был пьян. Из носа двумя тонкими струйками текла кровь, под глазом кровоподтёк, расцарапано ухо. Под пиджаком виднелась клетчатая красная рубаха с оторванным воротником и окровавленным рукавом. Энергия била фонтаном, и Наташа принялась за своё любимое дело – помогать страждущим. Она достала бинт, вату, настойку йода, ловко соорудила из ваты два тугих жгутика и воткнула их в обе ноздри парня. Потом из морозильной камеры старенького холодильника был извлечён пакетик с тёртой морковкой и помещён на переносицу пострадавшего. Рана на запястье была неглубокой и Наташа, смазав края йодом, ловко перевязала её. Парень кривился при каждом прикосновении к ссадинам и царапинам на лице и руках, а Наташа, подражая пожилой медицинской сестре с маминой работы приговаривала: «терпи, милый, терпи».
- Я – Саня, - протянул гость руку Наташе, когда она закончила работу. Голос был гнусавый и разговор давался ему с трудом, мешали жгуты в носу.
- А я - Наташа, - представилась девушка. Она заварила чай, позаимствовав щепотку у хозяйки, и пообещав себе, что после стипендии обязательно купит бабушке целую пачку чая «номер 36».
Парень рассказал, что он попал в какой-то «замес» и его преследовали с намерением «посадить на перо». Из речи своего ночного гостя Наташа мало, что поняла, таким странным и вычурным показался ей язык Сани. Тюремного прошлого, у кого оно было, в то время стеснялись. Не было столько фильмов, книг, эстрадных коллективов в которых воспевалась тюремная романтика, а «феня» не звучала изо всех утюгов. Наташа напоила пострадавшего чаем, и так как парню было трудно говорить, болтала сама. Она рассказала всё о себе, в том числе и о том, где учится, и что завтра в 14 часов у них лекция в главном корпусе института. Она развлекала Саню не просто так. Нужно было дождаться шести часов, когда начиналось движение городского транспорта, чтобы гость смог уехать на троллейбусе. Саня запросился домой раньше потому, что ему хотелось курить, а в чужом доме это было неприлично. Наташа вынула вату из носа раненого и, убедившись, что кровотечение остановлено, с лёгким сердцем открыла ему входную дверь. Парень благодарно пожал Наташе руку, сказал проникновенно: «Никогда не забуду!» и исчез, как романтический герой любовного романа. Не доставало только прощального поцелуя и цокота копыт коня, уносящего любовника в туманную даль. Ложиться спать не было никакого смысла, и Наташа стала собираться на занятия.
* * *
Группа студентов, в которой училась Наташа, не торопясь продвигалась по скверу в направлении главного корпуса, где должна была состояться лекция. На практических занятиях Наташа откровенно дремала, не в силах бороться со сном. На воздухе стало как будто легче, Морфей отстал, видимо, зацепившись своим хитоном за ветки пышной сирени, кусты которой обрамляли сквер. До лекции оставалось время, и парни решили сбегать за мороженым в гастроном, который был в двух шагах. Собрав деньги, они ушли, а девушки расположились на садовых скамейках. Всем было интересно, почему Наташка сегодня такая сонная.
- Скорее всего, всю ночь была на свидании, но с кем? – мучил вопрос любопытных подружек.
В ответ Наташа загадочно улыбалась, сохраняя интригу. У всех девчонок в группе уже были любовные похождения, некоторые были замужем. А у неё только мечты об Андрее, с которым учились в одной группе. Парень был положительным: хорошо учился, не курил, тем более не выпивал, как другие однокурсники. Он робко ухаживал за Наташей, и она надеялась, что этот такой же робкий роман закончится признанием в любви, но парень медлил. Такой романтичной девушке как Наташа хотелось, конечно, более ярких эмоций, но никаких других претендентов на место в её сердце пока не было. Девчонки сидели на скамейке, болтали и вдруг…
Из пышных кустов сирени, где застрял проказник Морфей, появился парень с огромным букетом белой сирени в руках. Он осмотрелся, потом подошёл к скамейке, на которой сидела Наташа и протянул ей букет.
- Благодарю, ты спасла меня, - громко сказал он и опустился перед девушкой на одно колено. От такого театрального жеста все обомлели и прежде всего Наташа. Но это было ещё не всё. Парень осторожно взял руку Наташи в свою руку и нежно её поцеловал. Казалось, что все, кто был в это время в сквере, включая бабушек с книгами в руках, сидящих на скамейках, карапузов на трёхколёсных велосипедах, студентов из других групп и прохожих, обратили свои взоры на эту пару. Парень, её ночной гость, был среднего роста, худой, с короткими светлыми волосами. Он был трезв, опрятно одет, и сквозь распахнутую на груди рубаху виднелась яркая татуировка. На руках Наташа только сейчас заметила ещё несколько татуировок. Опомнившись от всего происходящего, она поднялась навстречу парню, поблагодарила его и обратилась к подругам:
- Девочки, познакомьтесь, это – Саня, - смущённо проговорила Наташа. Подошли парни с мороженым и Наташа познакомила их тоже. Андрей подозрительно смотрел на нового знакомого.
- Сразу видно, уголовник, - думал Андрей. – Букет только что вон в тех кустах наломал. Того гляди, милиция появится, - тревожно предположил он.
Все остальные ребята охотно пожимали протянутую Саней руку. Наташа предложила свой стаканчик мороженого парню, но он, смутился и отказался. Староста заговорил с новым знакомым и с интересом слушал его. Пора было идти на лекцию. Прощаясь, группа наперебой стала приглашать Саню на очередное «заседание» университета культуры, которое состоится завтра.
- Приходи, будет доклад о Шостаковиче, а потом будем слушать его Ленинградскую симфонию, - галдели студенты.
Саня задержал Наташу, нежно пожал её руку и сказал: «я обязательно приду».
Он не пришёл и больше они никогда не встретились. Через много лет, работая с осуждёнными Наташа узнала, что они все, особенно зэки со стажем любят такие эффектные сцены. Жизнь преступников, наполненная множеством опасностей, подлостью и грязью, требует периодического всплеска эмоций, восторга.
Как ни странно, после этого случая Наташу перестал волновать Андрей. Летом она отправилась в строй отряд, где познакомилась с Борисом - взрослым, красивым и энергичным. За то, что своим «выступлением» уголовник помог Наташе избавиться от сомнительного чувства к однокурснику, и это привело к знакомству с будущим мужем, она была Сане благодарна.
* * *
Наташа закончила свой рассказ и засобиралась домой. Она уже надевала плащ, когда в дверь позвонили. Это была Татьяна.
Увидев подругу, Наташа подошла к ней, и печально положила голову на её плечо.
- Что случилось? – с тревогой спросила Татьяна, глядя на Рыбакова, который недоумённо пожал плечами. За воспоминаниями и откровениями, которыми поделилась с ним Наталья Николаевна скрывалось что-то грустное, но что именно?
- Наталья Николаевна мне рассказывала, как она стала тюремным врачом, - доложил Женька.
- И про Шарабана рассказала? – улыбнулась Таня.
- Нет, только про Саню, - уточнил Рыбаков.
- В следующий раз о Шарабане, а сейчас мне пора домой, - сказала Наташа. - Меня выписали, встретимся завтра на работе, нужно поговорить, - прошептала она, наклонившись к Тане.