Время летело. Позади были Новый год, Рождество и двадцать третье февраля. Приближалось восьмое марта. Татьяна мечтала хотя бы к этому празднику навести в доме порядок. В её квартире до сих пор на месте будущего пианино стояли и лежали громоздкие детали нового шифоньера. Зеркало и крепежи привезли из магазина уже знакомые Татьяне алкаши всего несколько дней назад. Чтобы это произошло, Рыбаков из своего «далека» каждый день названивал в магазин, где он купил шкаф и требовал немедленно привезти по указанному адресу недостающие детали. Магазин медлил. Сначала не могли обнаружить бригаду грузчиков, которые «накосячили» с Таниным шифоньером. Рыбакову неоднократно загадочно говорили, что они куда-то ушли. Поразмыслив, Женька понял, что так надолго мужики могут уйти только в запой. Другой бригады в магазине просто не было и всем предлагали самовывоз. Рыбаков был согласен и на это, но где зеркало, фурнитура и крепежи, знали только грузчики, причём, нельзя было исключить, что всё это уже давно было продано и выручка пропита. Наконец свершилось. Однажды вечером в дверь позвонили, и Татьяна увидела на пороге своих давнишних знакомых. Они привезли зеркало, мешочек с болтами и шурупами, а также отдельный пакет с фурнитурой. Бригадир предложил Татьяне за соответствующее вознаграждение собрать из груды деревяшек, сваленных в комнате, красивый, удобный и долгожданный шкаф-купе. Татьяна отказалась потому, что Женька несколько раз предупредил, чтобы она больше не связывалась с этими алкашами.
- Они работают, как мокрое горит, - охарактеризовал он эту бригаду. – Процесс затянется. Сборщики будут приходить к тебе каждый день и водку вымогать, поняли, что ты балда, и на тебе можно ездить, - продолжал наставлять он Татьяну.
Таня обиделась и прервала звонок. Рыбаков перезвонил, извинился и поклялся в ближайшее время сам собрать шкаф. Беспорядок в квартире начал уже серьёзно сказываться на настроении и даже работоспособности Татьяны, когда, придя домой, она не могла полноценно отдохнуть. Каждую минуту она натыкалась на коробки и доски, загромождавшие комнату. Одновременно нарастало раздражение против Женьки. Ближайшее время, о котором он рассуждал, отодвинулось ещё на две недели потому, что, как всегда, возникли обстоятельства, по которым Рыбаков не мог вырваться в город. Наконец, перед самым праздником Женька появился у Татьяны. Она давно заметила, что чем больше Рыбаков чувствовал себя виноватым перед ней, тем больших размеров букет он приносил.
- Ты как Изабелла Блоу, едва в дверной проём вписался со своим букетом, - ворчала Татьяна.
- У неё вроде шляпы были, а у меня цветы, - злился Рыбаков. – Ну, если тебе не нравятся букет, я его выброшу.
Он направился в комнату к окну, но запнулся за одну из упакованных в картон панелей шифоньера, и смешно повалился на неё. Букет отлетел в сторону, а прозрачная бумага, в которую он был упакован, ехидно зашуршала. Увидев Женьку, распластанного на полу и бормочущего ругательства, Татьяна невольно рассмеялась и помогла Рыбакову подняться.
- Я даже не предполагал, что ты такая вредная, - огрызался Рыбаков поднимаясь.
- А я думаю, что ты вредина. – оправдывалась Татьяна. - Кто тебя просил затевать эту бодягу со шкафом–купе. Жила спокойно, так нет, купила порося! Ты вот один раз запнулся, а я каждый день да не по одному разу. Вот смотри, - она задрала штанину домашних треников и продемонстрировала ссадину на колене. – Плюс ещё колготки разорванные.
- Всё для тебя, всё для любимой, а она мне: «Смотри в дверях не застрянь со своим веником!» - обиженно передразнивал Женька смеющуюся Татьяну.
- Ну, пожалуйста, не обижайся. Мне так надоело жить в этом бардаке, - оправдывалась женщина. Она поцеловала Рыбакова, подняла букет и прямо в упаковке, поставила его в напольную вазу, которая была спрятана за диван, куда не долетали гранаты Антона Павловича. Женька раздевался в прихожей и, видимо, не собирался так просто пойти на примирение.
- Женечка, свари, пожалуйста, кофе, - как можно ласковей попросила Татьяна.
Было субботнее утро. Позади тяжёлая неделя с командировками, конфликтом с начальником, с вызовами в больницу по ночам. У Женьки случай травмирования одного из работников, разбирательство с инженером по технике безопасности, и ещё целый воз, и маленькая тележка всевозможных забот и неприятностей… И вот те нате, хрен в томате, букет этой привереде не понравился!
- Однако, вы очень меркантильный человек Татьяна Владимировна! Не знал, не знал, - ёрничал Женька. – Коленка и колготки Вам дороже меня, дороже любви, - пафосно продолжал он.
Раздался заполошный стук в дверь и Рыбаков с мрачным видом пошёл её открывать.
- Стучат как в селе, а у нас, между прочим, звонок имеется, - ворчал он. Открыв дверь, Женька увидел плачущего Антошку. Мальчишка завывал как сирена воздушной тревоги и размазывал по лицу слёзы. На вой из кухни выбежала Татьяна и кинулась к мальчику.
- Что случилось, - испуганно спросила она, присев на корточки и прижала Антошку к себе.
- Васька, - наконец выдавил из себя ребёнок, - Васька сказал, что я сопляк.
- Ну и что, подумаешь, «сопляк». Это не самое страшное ругательство. – вступил в разговор Рыбаков. - Бывает ещё «дурак» на букву «м» и много ещё всяких, подрастёшь, расскажу.
- Ты что, совсем с ума сошёл, - возмутилась Татьяна. - Учи хорошему, дурное само пристанет.
Она повела Антошку в ванную. Умыв ребёнка, Таня посадила его к себе на колени и стала что-то тихонько говорить ему на ухо. Успокоившись, Антошка ушёл в комнату и забрался в свой блиндаж, который он соорудил из коробок с Татьяниной одеждой на заре эпопеи со шкафом. Женька подумал, что этот мальчишка уже не первый раз появляется на пороге Татьяниной квартиры в самый нужный момент и ссора, которая уже бушевала или только намечалась, гасла.
- Хороший мальчик! Огнетушитель, - заочно похвалил ребёнка Женька и принялся орудовать на кухне. Татьяна молча наблюдала за ним. Вскоре кофе был готов и по квартире распространился изумительный аромат. Из своего блиндажа появился Антошка.
- Чем это так воняет? – сморщился он.
Женька и Татьяна одновременно захохотали и смеялись до слёз.
- Помнишь, - с трудом продираясь сквозь смех, заговорил Рыбаков, - в «Петре Первом» Алексея Толстого рассказывалось как император насаждал на Руси всякие западные штучки: ассамблеи, европейские танцы, парики, декольте и кофе, а народ и даже старики из высшего общества по-тихому сопротивлялись этому. Помнишь, как князь орал на весь дом: «Мишка, откуда вонишша?». А Мишка ему в ответ: «Барышни изволют кофий кушать!»
- Конечно помню, - сквозь смех ответила Татьяна.
Антошка удивлённо смотрел на взрослых.
- Таня, я сосиску возьму? – спросил он, чтобы прекратить этот, на его взгляд, необъяснимый хохот. Не дождавшись ответа и зная, что добрая Таня не откажет, он встал на табуретку возле холодильника и, покопавшись в вазе, стоящей на нём и заполненную доверху конфетами, достал из неё ириску.
- Сосисками Антошка называет ириски. Их же сосут, значит они никакие не ириски, а сосиски. – объяснила Татьяна изумлённому Рыбакову.
- Гений! – подтвердил восторг женщины Рыбаков. – Антон Павлович, сгоняй домой! – попросил он мальчика. – Скажи отцу, что я его жду шкаф собирать.
Антошка неохотно согласился и, спрятав пистолет в шорты, осторожно вышел в коридор. Предварительно оглядевшись, он бегом помчался к лестнице. Вернулся быстро и сообщил, что отец придёт, но позже, сейчас ему некогда, он с мамой ругается.
- Занятие просто необходимое в семейной жизни, - прокомментировал Рыбаков эту подробность.
Татьяна занялась кухонными делами, а Женька принялся освобождать детали шкафа, упакованные в толстый картон, разрезая его ножом. Рядом крутился Антошка.
- Что ты с Васькой всё время дерёшься? - спросил у мальчика Женька. - Я помню, конечно, что он украл у тебя наклейку крокодила, но это было давно, пора простить…
- Я простил, а он обзывается, - обиженно поведал ребёнок. – Я хочу жениться, а Васька говорит, что сопляки не женятся.
- Ты серьёзно? Хорошо подумал? - с удивлением спросил Рыбаков.
- Да, я решил! – твёрдо ответил Антошка. - Папа говорит, что невесту надо искать не в хороводе, а в огороде, а сам маму в столовой нашёл. Она ему самые большие котлеты давала и он, конечно, влюбился.
- Да, про хоровод, огород и столовую всё верно, - подумал Женька. – А я свою жену на сцене в ансамбле нашёл, а Таньку вообще в тюрьме, вот и доверяй фольклору. – Ну, и кто же твоя избранница, - продолжая разрезать картон, заинтересованно осведомился Рыбаков.
- Я на Тане женюсь и буду у неё жить. Она добрая, книжки мне читает, у неё конфет много… - серьёзно сказал ребёнок.
От неожиданности у Женьки из рук выскользнул нож. Подняв его, Рыбаков грозно посмотрел на Антона Павловича и спросил:
- Может быть у Тани уже есть жених?
- Нету, - спокойно ответил мальчик.
- А как же я? – растерянно спросил Рыбаков.
- Мама сказала, что Таня на тебе никогда не жениться.
- Это почему же? - чувствуя, что начинает злиться, спросил Женька.
- Почему, почему… Потому, что ты из Москвы, а там только один хороший человек был, но его менцы убили. – сурово ответил Антон Павлович.
- И кто он, единственный приличный человек во всей Москве? – заинтересовался Рыбаков.
- Гагарин! – твёрдо ответил Антошка и забрался в свой блиндаж.
В дверь позвонили.
- Ну и каша у тебя в башке, - раздражённо думал Рыбаков, направляясь в прихожую, чтобы открыть дверь. Здесь он столкнулся с Татьяной, которая тоже торопилась к двери. Женька сгрёб её в охапку, поцеловал.
- Никому не отдам! – уверенно сказал он.
- Что с тобой? – удивлённо спросила Таня, высвободилась из Женькиных рук и открыла дверь. Пришёл Павел с набором всех необходимых инструментов.
* * *
Работа кипела. Груда досок приобретала уже очертания шифоньера. Выходили покурить и Рыбаков поинтересовался, почему Павел так долго не появлялся, ведь договорённость была на раннее утро.
- Мы с ребятами вчера в гараже у друга зависли, выпили, конечно, - смущённо оправдывался мужчина. - Домой пришёл поздно и ботинки поставил не туда, куда надо, а на два сантиметра влево, - хохотнул он. – Вот, всё утро выясняли, где должна стоять обувь у настоящего мужчины, – жаловался Павел. – Что за народ, эти бабы?!
- Ты в курсе, что твой сын собрался жениться? – загадочно спросил Женька.
- Знаю, поделился со мной. Я бы сам на Татьяне Владимировне женился, - вдруг признался Павел. - Мне кажется, что она всё про нас мужиков знает, по мелочам не придирается, понимает нас. Я вам завидую, такие классные отношения… - грустно вещал он.
- То, что она всё про нас знает, ты прав, – ответил Рыбаков. – Она всю жизнь с мужиками работает, да ещё с какими! С преступниками! Татьяна такое видела и слышала, что обычной женщине даже присниться не может. Наверное, поэтому к нормальным мужчинам и относится снисходительно и многое прощает.
-Необыкновенная женщина! – согласился Павел. - А почему вы до сих пор не женаты? – вдруг спросил он. Женька сделал вид, что не слышал вопроса и продолжал закручивать болты, потом через паузу сказал:
- А ты думаешь, что твоя Света из-за этих дурацких башмаков и гаража тебя вчера пилила? Она ревнует тебя к друзьям, хочет всегда быть с тобой! Ты на вахту так надолго уезжаешь. Она ждёт – не дождётся! Приехал и вот те нате хрен в томате, в гараж к друзьям! Любит тебя! А готовит как! – искренне восторгался Рыбаков. - Цени!
Работали молча, каждый думал о своём, а потом Женька, смеясь спросил Павла:
- Ты правда, как говорит Антошка, на харчи клюнул и на Свете женился?
- Слушай его больше! Она после техникума в нашей столовой работала, но я её не замечал, а познакомились мы на дискотеке. Готовит она действительно классно, профи! А Антошка наш фантазёр, выдумщик. Мечтает стать космонавтом. Мне странно. Это наше поколение бредило космосом, а откуда у него такая мечта, ума не приложу.
- Васька летом в Москву ездил с родителями, – подал голос Антошка. - Он там в ракете сидел на которой Гагарин летал, а туда маленьких не пускают, - захныкал мальчик. - Я скоро в школу пойду, и мы тоже в Москву поедем, правда папа? – расплакался Антошка.
- Конечно, поедем и в ракете посидим. Ты чего расплакался? – прижал сына к себе Павел. – Космонавты не плачут…
* * *
Сделали длинный перерыв, во время которого Павлу пришлось быть дома потому, что сын спал, а Света пошла по магазинам. Таня и Женька пообедали, повалялись на диване, посмотрели городские газеты, которые регулярно бросали в почтовый ящик и Рыбаков вновь приступил к сборке шкафа. Появился Антошка. Он опять плакал и показал Татьяне палец, который он занозил, когда бежал по лестнице вниз и одной рукой держался за деревянные перила. Татьяна взяла иголку, накалила её на газовой горелке, помазала йодом пальчик и виртуозно извлекла занозу. Рыбакову пришлось во время операции держать ревущего мальчугана. После того как Антону Павловичу перевязали палец и уложили на диван как раненого бойца, он успокоился и доложил, что папа скоро придёт.
Павел и Света совсем молодые, на целых десять лет моложе Женьки. Они хорошие. Дружбу с образованными Татьяной Владимировной и Рыбаковым считают очень полезной. Света учится у старшей подруги хорошим манерам, а Павел черпает у Евгения и мотает на ус многочисленные знания, которые в школьные годы, да и в недавнем прошлом проскочили мимо него.
- Что же ты всё время ревёшь как девчонка, - укорял Рыбаков насупившегося Антошку.
- Я мальчик! – возмущённо крикнул Антон Павлович и вскочил с дивана. – Я скоро в первый класс поступлю и стану мужчиной! – сверкал он глазами. – Таня! – крикнул он.
- Что случилось? – спросила Татьяна, появившись в комнате.
- Он, - показал на Женьку ребёнок забинтованным пальцем, - он меня девчонкой обзывает!
-А ты ещё и ябеда! – подлил масла в огонь Рыбаков, - точно девчонка!
- Я – мужчина! – закричал Антон.
- Чтоб стать мужчиной, мало им родиться, - глядя на сердитую Татьяну стал декламировать Рыбаков.
Чтоб стать железом, мало быть рудой.
Ты должен переплавиться. Разбиться!
И как руда пожертвовать собой!
- Понял? – спросил Женька примолкшего ребёнка.
Антошка кивнул, а потом спросил, с трудом выговорив незнакомую фразу: «Что такое пожертвовать?»
- Собой жертвовать тебе ещё рано, а вот лишиться чего-то, что очень любишь, ради кого-то, это - и есть жертва, - сказала Татьяна. - Вот, например, - продолжила она, - твоя мама заболела, и ты говоришь: «пока моя мама не поправится, я ни одной конфетки не съем». Ты ради мамы идёшь на жертву.
- А некоторые люди жертвуют своим здоровьем и даже жизнью, чтобы другим было лучше. Это называется подвигом. Мужчина должен быть готов на подвиг. Понял? – строго спросил Рыбаков. – Это стихотворение Михаила Львова выучи наизусть. На утреннике в садике расскажешь на восьмое марта, все упадут! - веселился Рыбаков. – Пусть все знают, каким должен быть настоящий мужчина!
* * *
К вечеру шкаф был собран, и Татьяна не могла налюбоваться на это высокое и стройное сооружение.
- Он мне напоминает господина, джентльмена, - прошептала Татьяна, прижимаясь к Рыбакову.
- Многоуважаемый шкаф! – торжественно заговорил Женька, обращаясь к шифоньеру. - Помнишь, как в «Вишнёвом саде» А. П. Чехова был монолог одного из персонажей, не помню кого…
- Гаева, - подсказала Татьяна и продолжила: «Приветствую твоё существование», кажется так, - засмеялась она.
- Между прочим, в доме Чеховых, где рос А. П., был шкаф красного дерева, (прототип шкафа в пьесе), где матушка прятала от детей сладости. А что ты будешь прятать? – умничал Рыбаков.
- Подумаю, - оборвала его монолог Татьяна.
- А я знаю! Вазу с конфетами будешь прятать от наших детей! – фантазировал Рыбаков. - Кстати, народ интересуется, почему мы до сих пор не женаты… Почему?
- Тебе плохо? Штамп в паспорте необходим для полного счастья? – огрызнулась Таня.
- Штамп тоже нужен. Не понимаю, какие у нас препятствия для штампа. – распалялся Женька.
- Ну что изменится, если мы зарегистрируем наши отношения. Ты жить в городе не сможешь, твоя работа в посёлке. Я тоже не смогу к тебе переехать, у меня в городе работа.
- Тебе баба Надя сколько раз говорила, что такие отношения как у нас считаются греховными! А зарегистрированный брак церковью признаётся. А там, глядишь, и обвенчаемся!
- Ты меня любишь? – серьёзно спросила Татьяна.
- А то, - удивлённо сказал Рыбаков.
- Это не ответ, - отвернулась от него женщина.
- Понял, не дурак, - всполошился Рыбаков. Он встал с дивана, на котором они сидели, повернулся лицом к Татьяне, потом обратился к шифоньеру, - Многоуважаемый шкаф! Приветствую твоё существование в этой убогой лачуге! Ты стал для нас родным за то время, которое провёл с нами, и, когда валялся на полу, и теперь, когда превратился в элегантного красавца! Ты стал другом! Поэтому будь свидетелем того, что я скажу сейчас этой сердитой женщине в вытянутых трениках и древней футболке. - Он встал на колени перед Татьяной, взял её за руку и сказал. - Я люблю тебя Танька больше своей дурацкой жизни. Я готов как руда переплавиться, разбиться и пожертвовать собой ради тебя. Кончай ломаться, выходи за меня!
С книжной полки упали «лишние» болты от шифоньера, которые ни Павел, ни Рыбаков не знали куда приспособить. Они посыпались на расписной жостовский поднос, служивший Антошке в качестве потолка в его блиндаже. Раздался мелодичный звук.
- Фанфары, однако, - счастливо засмеялся Рыбаков.