Старая Мышь проснулась в своей норе от стука ботинок охранника, мчавшегося к служебному входу, где заполошно трезвонил дверной звонок. Как всегда первая явилась на работу уборщица. Она потопала на коврике, лежащим у порога, отряхивая снег с сапог и направилась в свой кабинет. Это была обыкновенная кладовка, где хранился уборочный инвентарь: вёдра, тряпки, бутылки с моечными средствами, швабры. Андреевна, как её называли все сотрудники учреждения, только последние три года была уборщицей. Всю жизнь до пенсии она работала на швейной фабрике, пройдя длинный путь от простой швеи до бригадира, а потом и до начальника смены. Были в то время почёт, уважение, и кабинет. Вот и эту территорию домовитая Андреевна подкрасила, подклеила и замызганная кладовка превратилась в уютное помещение. Охранники притащили откуда-то старый письменный стол, ободранное кресло, тумбочку. Это всё тоже было отремонтировано, стол покрыт скатертью, тумбочка вышитой нарядной салфеткой, а кресло застелено плюшевым пледом. В тумбочке появились чайные чашки, сахарница и вазочка для варенья. Кладовка находилась в конце маленького коридорчика, и дверь в неё никогда не запиралась.
Мышь всю свою жизнь провела в этой пятиэтажной хрущёвке. Долгое время она проживала в квартире с двумя стариками. Жильцы были подслеповатые, плохо слышали и жить с ними было одно удовольствие. Они вечно что–то роняли, проливали, теряли и поэтому еды было полно. Кроме того, они постоянно смотрели телевизор, порой засыпая перед экраном, и Мышь часто просматривала телепрограммы. Иногда она спускалась в подвал, чтобы поболтать с подругами, которые там жили и кормились у мусорных баков, но вскоре поняла, что у неё нет ничего общего с этим отребьем. Однажды, ещё в молодости, она вместе со стариками посмотрела балет «Щелкунчик» и её сердце навсегда покорил Мышиный король. Она искала его среди сородичей, но тщетно, поэтому не вышла замуж и не родила ни одного мышонка. «Если любить, так короля», - повторяла она услышанную «в телевизоре» фразу. Старики умерли, в их квартиру заселилась молодая семья с детьми, и счастливая жизнь закончилась. Пришлось искать новое жилище, но все квартиры в доме были заняты другими мышами. Некоторое время Мышь скиталась по подвалу, где жизнь её висела на волоске. Здесь появлялись крысы, но на них сноровисто охотилась тощая, чёрная кошка с белым пятном на морде. После нескольких дней удачной кошачьей охоты, крысы исчезали из подвала, и на очереди оставались мыши, охотиться на которых для кошки было развлечением. Мышь поняла, что нужно искать другое место. Она попыталась вытеснить из одной приличной квартиры маленькую невзрачную мышку, но на её защиту выскочил здоровенный самец и Мыши пришлось ретироваться. В душу закралась мысль, стать проще, завести роман, жить с другом в одной норе, таким образом обеспечив себе защиту, но вскоре она с возмущением отбросила эту крамолу. Она была согласна только на короля.
По подвалу ходили слухи, что на первом этаже, где раньше располагалась какая-то унылая контора происходит грандиозное событие – евроремонт, после чего там разместят кассы предварительной продажи железнодорожных билетов. Мышь заволновалась: если это европейский ремонт, значит там почти Европа. Европой она бредила, особенно Парижем. В доме у стариков Мышь пристрастилась к литературе. Всюду в квартире были книги: в шкафах, на отдельных полках, просто на письменном столе. Они стояли, лежали или вообще заваливались между кроватью и тумбочкой, или между шкафом и столом. Старики их долго искали, потом поиски прекращали, решив, что кто-то (скорее всего внуки) взяли книгу почитать и не вернули. У собрания сочинений Бальзака, Золя, Мопассана бумага была плотная и грызть её было удовольствием, не то, что у Тургенева или Толстого. Читать Мышь, конечно, не умела, но блеск Парижа она буквально осязала, вгрызаясь в глянцевые страницы. Нищета там в Париже тоже, конечно, была, но другая, не такая как у Горького и Некрасова.
Действительно, на первом этаже как стихийное бедствие разворачивался евроремонт, который заключался в том, что на обшарпанные стены были приделаны пластмассовые панели, пол застелен линолеумом «под дубовый паркет», в окна вставлены современные рамы.
- Да, воздух, конечно, не тот, - размышляла мышь, присматривая себе пространство за плинтусом, зато в зале для посетителей постоянно работал огромный телевизор. Его выключали поздно вечером, когда заканчивался рабочий день, но охранники смотрели его практически всю ночь и Мышь наслаждалась своим любимым занятием. С кормом проблем почти не было потому, что вся публика, находящаяся в «кассах» постоянно что-то жевала, особенно дети, которые ждали своих родителей в креслах с откидными сиденьями. Мышь не смела выбегать из норы средь бела дня потому, что это было опасно, а вечером перед закрытием в зал выходила ненавистная Андреевна, крошки, вместе с мусором сметались в её огромный совок и пропадали в ведре с плотной крышкой. Потом уборщица мокрой тряпкой проходилась по полу и надежд на деликатесы не оставалось. Со временем Мышь приспособилась собирать корм около кресел, стоящих у самой стены и делать запасы, и быстро привыкла к крошкам от ароматных круассанов, от вафельных стаканчиков мороженого, иногда ей доставались семечки, высыпавшиеся на пол из нарядных пакетиков, которые держали неловкие детские руки. Кроме того, она по ночам промышляла в каморке Андреевны, где в тумбочке оставался сахар и хлебные крошки, но это был запасной вариант, когда ничего вкусного в зале не находилось. Андреевна знала о существовании Мыши, и, обнаружив её следы в своих апартаментах, грозилась поставить мышеловку. «Ну, ну», - ехидничала Мышь. В помещении, где располагались охранники всегда был бардак. Андреевна ворчала и особенно тщательно мыла там полы и вытирала стол, заляпанный крепким, сладким чаем. Здесь мужики ели бутерброды с сыром, колбасой и салом. «Пища богов», - закатывала глаза Мышь, вдыхая аромат сала и даже шла на риск, чтобы украсть хотя бы самый маленький кусочек этого лакомства. Она несколько раз попадалась на глаза охранникам после чего приходилось спасаться бегством до ближайшего потайного лаза потому, что вслед летели тапки, ботинки или небольшие, вроде учебных гранат, пластмассовые бутылки с минералкой.
- Мужланы, - тяжело дыша, бранилась Мышь.
Уборщица направлялась к своей каморке, а Мышь по своим тайным ходам пробиралась вслед за ней, чтобы увидеть реакцию Андреевны на тот сюрприз, который её ожидал. Мышь рассчитывала, что Андреевна разозлиться, зайдётся криком или даже упадёт в обморок. Войдя в кабинет и включив свет, Людмила Андреевна замерла на пороге. В углу за ведром кто-то возился и пищал. Андреевна боялась мышей, поэтому она машинально взяла в руки швабру и затаилась. Ничего не происходило. Уборщица осторожно подошла к ведру и заглянула в угол. Там дрожа всем тельцем, сидел маленький беленький с чёрными пятнышками котёнок и жалобно попискивал. Увидев женщину, он в ужасе закрыл глаза и описался.
- Батюшки, гость то какой! – воскликнула Андреевна. - Откуда ты взялся? - оглядывалась она по сторонам. - Совсем малыш, глазки только-только открылись… А мамка твоя, где? - продолжала она, поднимая котёнка с пола. - Как ты сюда попал? Чудеса!
Это чудо могла объяснить только Мышь, которая до ночи смотрела с охранником концерт Киркорова. Было объявлено, что будет выступать король, и Мышь с замиранием сердца ждала, когда появится Он. Оказалось, что этот Филипп не мышиный король, и вообще не король. Он был похож на полосатого кота с ошейником от блох, который периодически завывал во дворе. Мышь собралась спать, но вдруг кто-то дважды залепил в окно снежком. Охранник отправился на улицу, чтобы выяснить, кто хулиганит. Он оставил дверь открытой и в помещение сразу забежала кошка. Она тащила за шкирку белого котёнка. Охранник уже возвращался, и кошка стремительно помчалась по коридору, юркнула в кабинет Андреевны, но была замечена и пинком выдворена из государственного учреждения. Котёнка с ней уже не было.
- Вот шалава, - возмущённо думала мышь. Это была та чёрная кошка из подвала, злейший враг местных мышей и даже крыс, которые откуда-то появлялись в доме. – Рожает всё время, а потом распихивает детёнышей куда ни попадя, прям кукушка какая-то, - плевалась Мышь. – Летом, бывало, выведет котят на улицу на детскую площадку. Там сразу вой, крики: «Хочу котёночка». Мамаши в ужасе: котята не стерильные, грязные, из подвала… А что делать! Этим маленьким людям отказывать нельзя, они боги… Вот так эта мерзавка своих отпрысков и устраивала. Это летом. А зимой? Вот придумала по подъездам их таскать.
Между тем Андреевна переоделась в рабочий халат с буквами РЖД на кармане, погладила котёнка, налила ему молока в пластмассовую крышку, но котёнок только удивлённо посмотрел на женщину.
- Да ты ещё и лакать-то не умеешь, - сказала женщина и намазала мордочку котёнка молоком. Он облизнулся и опять удивлённо посмотрел на Андреевну. Женщина ткнула его мордочкой в молоко, котёнок чихнул и запищал.
- Что, прикажешь тебя из соски кормить? - ворчала Андреевна. - А где я возьму её, да и работать мне пора.
Она взяла котёнка в руки, перевернула его вверх животиком и стала наливать ему в рот молоко пластмассовой чайной ложечкой. С грехом пополам кормёжка завершилась и малыш, свернувшись калачиком, уснул в кресле. В течение рабочего дня Андреевна несколько раз заходила в каморку посмотреть на гостя и попить чайку, который забеливала молоком. Она ещё несколько раз кормила подкидыша после чего он опять засыпал. Прибегали кассирши посмотреть на гостя Андреевны, о котором она уже всем рассказала в надежде, что кто-нибудь захочет взять котёнка домой. Однако желающих не нашлось.
Вечером, когда закончилась смена, уставшая Андреевна, сидя в кресле, размышляла о том, что делать с этой симпатичной животинкой. Оставить в «кассах» нельзя, слишком мал. Нянчиться некому, у всех серьёзная работа, а на такого малыша или наступит кто-нибудь, народу в «кассах» полно - новогодние каникулы, или в открытую дверь выбежит и замёрзнет. На дворе крещенские морозы.
- Да выбросить на помойку это отродье, - подсказывала из–под плинтуса Мышь. Она была очень расстроена, что Андреевна не упала в обморок от утреннего «сюрприза» и теперь думала, как навредить котёнку, а заодно и Андреевне.
Уборщица держала малыша на руках и, будто оправдываясь, говорила:
- У меня есть кот Барсик, старый, такой же, как и мой дед. Дед всё время ворчит, всё ему не так. Даже любимый кот не мил. Видишь ли, лужи стал делать на полу. А я ему говорю: «Тебе сколько лет? Барсику столько же. Забыл уже всё? Кто тебе радикулит лечил? Кто тебя с работы у порога ждал? А теперь лужи старческие тебе противны», - Андреевна горестно вздохнула. – А сам то, всё теряет, всё забывает, - продолжала жаловаться Андреевна. – Я даже у подруги-медсестры, которая ещё работает, попросила у врача узнать, может быть Альцгеймер к деду прицепился. Да нет, просто старость. А я не могу без общества. На прежней работе мне не потянуть, силы не те. Вот и устроилась сюда, благо, что рядом с домом. А люди здесь какие замечательные! Ну, мне пора, дед мой заждался, - сказала она вставая. - Ты не бойся, пристроим мы тебя в хорошие руки.
Андреевна оделась, плотно прикрыла дверь, чтобы котёнок не убежал, и усталой походкой побрела к выходу.
- Шагай к своему деду! Подтирай лужи за своим Барсиком, - злорадствовала мышь, выслушав монолог Андреевны. - Жизнь прожила, а в итоге шваброй машешь, да туалеты драишь. Ничего в жизни не добилась! Всех, кто чего-то стоит по телеку показывают… А что она про какого-то иностранца говорила, мол к деду пришёл? – размышляла Мышь. - Фамилия такая благородная, заграничная… - Альц, альц, - напрягала она память. - Альцгеймер! Видно, из «бывших». Никогда не поверю, что они с дедом приятели и в гости друг к другу ходят.
Мышь почему–то разозлилась, заметалась по каморке, забыв, что она не одна. Котёнок с интересом наблюдал. Мышь презрительно посмотрела в его сторону, а потом стала медленно шевелить хвостом. В помещении было совсем темно, но маленькие кошачьи глазки вдруг вспыхнули, и котёнок потихоньку стал приближаться к Мыши. Она не испугалась, от опытных охотниц ей не раз удавалось унести ноги, а уж от этого сопляка она без труда скроется. Мышь чувствовала, как какая-то глубинная ненависть поднимается в груди. Она повернулась к котёнку и хотела вцепиться в эту ненавистную наивную мордочку, но остановилась.
- Чтобы победить врага, надо воспитать его детей, - вспомнила она слова, которые сказал какой-то бородатый мужик «в телевизоре». Вот перед ней детёныш её кровного врага, надо подумать, как воспитать его, чтобы в будущем, когда он станет взрослым котом, будет совсем неопасен для мышей. Она стала медленно передвигаться по каморке, шевеля хвостом, а котёнок пытался лапкой ухватиться за него.
- Вот, вот запомни мой запах, привыкай ко мне, - шептала Мышь.
Котёнок с удовольствием играл с её хвостом, но Мышь вскоре устала и поплелась в свою нору, старая ведь уже. Она долго не могла уснуть, ворочалась на своей пуховой постели. Пух она тайком выдирала из платка Андреевны, который женщина оставляла в своей каморке, пока занималась работой.
Мышь вспоминала, как с самого раннего возраста родители и другие взрослые мыши рассказывали детям о том, что на них, мышей и крыс возложена великая миссия уничтожения людей. Широко тиражировалась история предков, которых враг рода человеческого, направил на секретное и очень опасное задание в ковчег старца Ноя, чтобы потопить это судно и погубить всех, кто пытался спастись от потопа. Мыши и крысы, рискуя жизнью выполняли эту важную миссию, пока кошки не помешали этому. В благодарность за это кошкам позволено находиться в церкви, и даже заходить в алтарь. А как трудились ближайшие родственники мышей – крысы, по распространению опасных инфекций по всему миру! Дух захватывает от их подвигов! А уничтожение урожаев и продовольственных запасов людей! Да, это были настоящие герои!
* * *
Андреевна и Мышь принялись за воспитание котёнка. Несколько дней пролетело как один час. Котёнок научился пить молоко из блюдца и привыкал оправляться в плоскую картонную коробку. По вечерам, когда женщина уходила, Мышь принималась играть с малышом, приручать его. Котёнку всё время хотелось выйти из каморки, посмотреть, что происходит за её стенами. Улучив момент, когда дверь была приоткрыта, он выбегал в коридорчик и робко выглядывал в зал. При виде огромных ног в сапогах, ботинках и валенках им овладевал ужас, он пятился назад и стремглав бросался в каморку, где забирался в кресло, в котором чувствовал себя в безопасности. Однако, любопытство побеждало, и он вновь выбегал в коридор. Работники «касс», обнаружив у своих ног этот белый комочек с торчащим вверх хвостиком–морковкой, улыбаясь говорили ему «брысь». Чем чаще котёнок выбегал в коридор, тем чаще он слышал это слово и решил, что это его имя. И, когда ему кто-нибудь говорил «брысь», он поднимал головку и радостно мяукал. Однажды, выглядывая из своего коридорчика, котёнок увидел ёлку. Она стояла в углу зала, и упиралась верхушкой в потолок. Игрушек было мало, зато мигали разноцветные лампочки, и блестящая мишура паутинками обвивала ветки. Серпантин и мишура шевелились, свешиваясь с ёлки, и это было гораздо интересней и красивей, чем серый мышиный хвост. Вечером котёнок вышел в тёмный, пустой зал и радостно помчался к ёлке. Он стал прыгать, чтобы достать блестящие паутинки, потом вытащил комочки ваты, которые имитировали снег, и носился за ними как за маленькими мячиками. Он развеселился и даже не обращал внимание на ворчанье Мыши, которая вышла из своей норы на шум и возню под ёлкой. Вдруг он услышал покашливание и негромкий стук. Спинка у котёнка выгнулась, шерсть встала дыбом и в этой воинственной позе он бочком приблизился к тому, что издавало этот звук. Это неизвестное оказалось Дедом Морозом, стоящим под ёлкой. Он был большим и котёнку приходилось поднимать голову, чтобы разглядеть большую белую бороду деда, его зимнюю шапку. Глаза у дедушки были добрые, а губы под густыми усами застыли в добродушной улыбке.
- Проснулся, старый хрыч, - злобно сказала Мышь, а котёнок с любопытством приглядывался к новому знакомому.
- Ну, здравствуй, дружок, - ласково обратился к котёнку Дед. – Что взялась она за тебя? – кивнул он в сторону мышиной норы. – Учти, с такими друзьями и враги не нужны. Да, мал ты ещё, не поймёшь., поэтому запоминай, она - враг. Вот видишь, мою шубу? Котёнок окинул взглядом голубую, роскошную, всю покрытую блёстками шубу с расшитым кушаком.
- Ой, какая красивая, - восхитился котёнок.
- Так вот, она всё норовит шубу мою испортить. Чуть зазеваешься, она прогрызает дыру в шубе и вату оттуда вытаскивает. Ваты полно под ёлкой, а ей нужно обязательно из моей шубы.
Котёнок удивлённо посмотрел в сторону Мыши. Дед Мороз сел на пенёк.
- Притомился я. Новый год наступил, сколько подарков пришлось детям разнести, - рассказывал он. - Все радуются, стихи мне читают. Один мальчик только всё время плачет, даже не прикоснулся к подарку. Его друг, маленький попугайчик заболел накануне праздника и недавно умер. Беда! Нет у меня пока попугаев, не могу помочь третьекласснику Илюше. Опростоволосился, хоть и волшебник. Бывает всякое в жизни, сам узнаешь, когда подрастёшь. Ещё и брат его старший - студент на днях уезжает в Москву, сессия у него, - Дед мороз задумался, а потом продолжил. - Ты не очень-то по залу бегай, нависла над тобой большая опасность. Будь осторожней! Но всё закончится хорошо! Завтра Рождество, вся нечисть или исчезнет, или притихнет на время, поэтому ничего плохого не должно случится.
На следующий день народу в зале было гораздо больше чем обычно потому, что был праздник и кассы работали по короткому расписанию. У Андреевны был выходной. Котёнок выглядывал в зал, но выбежать боялся, уж больно шумно было там, много весёлых парней и девушек. Праздники подходили к концу, и студентам нужно было возвращаться в места учёбы, вот и устроили столпотворение за билетами. Одна из кассирш даже из своей кабинки строго сказала в микрофон:
- Молодые люди, просьба не шуметь, вы мешаете работать.
Никто не обратил внимание на эту просьбу и в зале продолжался хохот, звучала гитара, даже песню кто-то пел. Котёнок с интересом и страхом одновременно выглядывал из-за угла. Вдруг, он увидел под одним из кресел золотистый фантик от конфеты, который словно пушинка порхал от малейшего движения воздуха и так заманчиво шуршал, что котёнок не выдержал и выбежал из своего укрытия. Он принял боевую стойку, готовясь к прыжку и вдруг услышал отчаянный мальчишеский крик: «Брысь!»
- Меня зовут, - обрадовался котёнок и бросился на этот голос. В этот же миг на место, где он только что готовился к прыжку, приземлился огромный ботинок. Парень с большой сумкой в руках, оглянувшись через плечо, чертыхнулся и виновато посмотрел на котёнка.
- Что ты, дурачок под ногами крутишься. Я тебя чуть не раздавил, - пробормотал он.
Котёнок вприпрыжку подбежал к мальчику, который его позвал. Мальчишка подхватил маленький, пушистый комочек.
- Брысь, - представился котёнок, восторженно глядя на мальчика.
- Ты что чихаешь, растяпа, - пожурил его новый знакомый. -Ты чей?
- Да ничей он, приблудный, - отозвался охранник, стоящий неподалеку.
- Давай дружить, - обрадовался мальчик.
- Илюша, мы уходим, - раздалось от входной двери. Догоняй.
Мальчик засунул котёнка за пазуху, и с тревогой посмотрел на охранника.
- Забирай, - кивнул тот в ответ.
* * *
На проспекте, приплясывая, чтобы совсем не окоченеть, дежурила телевизионная съёмочная группа, которая должна была снять сюжет для вечернего выпуска новостей. Корреспонденты останавливали прохожих и просили рассказать о себе и о том, как они празднуют Рождество. Среди прочих, они обратились к пожилой женщине, которая вела за руку девочку, замотанную по самые глаза пуховым платком. Познакомившись с женщиной, корреспонденты спросили куда она направляется.
- Вот на ёлку в Дом культуры торопимся.
Вечером в «кассах» у телевизора собрались два охранника, а у своей норы за плинтусом расположилась Мышь. Когда начались местные новости, Мышь смотрела не очень внимательно, но вдруг на экране возникло ненавистное лицо уборщицы. У неё брали интервью. Она рассказала, что у неё шесть внуков и уже два правнука. Всю жизнь она работала на швейной фабрике, была ударником коммунистического труда, много лет на доске почёта её портрет красовался. Рассказала ещё, что с мужем они прожили более пятидесяти лет в мире и согласии.
- А ещё у бабушки есть котик, - добавила внучка, замотанная в знакомый платок. – Барсик старенький уже, но мы его очень любим.
Мышь была в шоке:
- Эту поломойку по телевизору показали, - негодовала она.
Тем временем охранник набрал на телефоне номер Людмилы Андреевны.
- Андреевна, - радостно заговорил он. - Мы тебя сейчас по телевизору видели, ты оказывается героиня! Котёнка сегодня отдали. Ну, конечно, в хорошие руки!
Мышь почувствовала, как сдавило грудь, голова закружилась.
- Инфаркт, наверное, - подумала она, вспоминая свою любимую передачу про здоровье и Елену Малышеву. На ватных, непослушных ногах она пробралась в каморку Андреевны, где в тумбочке стоял пузырёк с корвалолом. Она облизала пятнышко куда иногда падали капельки лекарства и упала.
Утром Андреевна обнаружила в тумбочке дохлую мышь, и попросила охранника выбросить её в мусорное ведро.
А котёнок в это утро проснулся рядом с мальчиком и сразу помчался в комнату, где стояла ёлка. Она была такая же большая, как в «кассах», но красивее. Рядом стоял дед Мороз в такой же голубой шубе.
- Здравствуй, дружок, с Рождеством! - заговорил он, увидев котёнка. – Тебе здесь будет хорошо! - Он погладил котёнка своей большой рукой в голубой рукавице. – У тебя уже есть имя – Кассик, в честь места, где вы впервые встретились с Илюшей. Свою маму–кошку не забывай. Она великая труженица, целый дом от крыс да мышей охраняет. Деток своих старается устроить получше. Ей нелегко, но жильцы дома её подкармливают, уважают за трудолюбие. Что ещё тебе рассказать? - задумался дедушка. - Андреевна здорова, - продолжил старик, - рада за тебя. После интервью, которое показали по телевизору, в «кассах» её ещё больше стали уважать. Она тоже труженица. А Мышь сдохла. Не от инфаркта, как она думала и не от старости… От злобы. А злоба и зависть хуже рака губят. Как говорится, в лихости и зависти нет ни проку, ни радости.
- Совсем забыл! Вот тебе подарочек, - и к котёнку выкатился из-под ёлки голубой мячик.